Бертрис Смолл - Гарем

— К Карем следует относиться точно так же, как и ко всем остальным девушкам. Хвали ее, только когда она будет этого заслуживать, а за проступки наказывай, как ты наказываешь других воспитанниц. Я не потерплю, чтобы она выросла избалованной.

— Разумеется, моя госпожа.

— И еще, Серви. Никому не проболтайся об этом разговоре. Ты меня понимаешь? Ты взяла эту девочку к себе не потому, что я тебя попросила, а потому, что она хорошо вышивает.

Серви улыбнулась:

— Да, моя госпожа. Я прекрасно тебя понимаю. Так в султанском гареме появилась Карем.

В тот день, когда в ода Серви был банный день, валидэ незаметно уединилась в потайной комнате, показанной ей в свое время еще Хаджи-беем, дабы получше рассмотреть свое новое приобретение. И надо сказать, не была разочарована.

У Карем были красивые светлые волосы. После того как их тщательно вымыли водой с лимонным соком, они засверкали будто золото. Милое личико в форме сердечка, маленький, чуть остренький подбородок, большие с поволокой глаза и бархатные ресницы.

Фигура у нее была просто идеальна. Она была невысокого роста, имела крепкие в форме полушарий груди, тонкую талию и круглые розовые ягодицы. У нее были стройные и очень красивой формы длинные ноги и мягкий кремовый загар.

За несколько месяцев, проведенных в султанском гареме. Карем многого достигла. Она научилась без акцента говорить по-турецки тихим грудным голосом. Как выяснилось, она питала склонность не только к вышивке, но и к музыке. Научилась играть на лютне и на гитаре и забавно отстукивала ножкой ритм, когда аккомпанировала себе. Манеры ее стали безупречны. Прислушавшись к совету валидэ, она каждый день стала менять наряды. Впрочем, у нее, как у простой гедиклис, был пока весьма небогатый гардероб, но русская девушка умела каждый раз добавить к своему платью какой-то новый штрих.

Если у нее и был недостаток, так это злопамятность. Будучи выпоротой за какой-нибудь проступок, она не заливалась слезами, как другие. Карем молча поднималась с лавки и несколько мгновений смотрела своему экзекутору прямо в глаза, как бы говоря:

"Запомню».

Сайра-Хафизе была довольна успехами Карем и все чаще думала: «Наконец-то я нашла девушку, которая сумеет отвлечь Сулеймана от его прилипчивой Гюльбейяр».

Утвердив в Белграде и на Родосе османское господство. Сулейман вернулся в столицу империи. Он сильно изменился, и эти изменения порадовали Сайру. За два года военной кампании он превратился из вежливого и нерешительного молодого человека в сильного, волевого мужчину. Ему уже не нужно было объяснять, что для защиты своих границ необходимо продолжать завоевания, начатые родителем. Словом, Сулейман окончательно созрел для того, чтобы управлять империей.

Народ радостно приветствовал султана, семья встретила его теплом и лаской. Памятуя о том, что он рос домашним ребенком, Сулейман первый свой вечер дома провел в покоях матери. Подобный знак уважения к ней был высоко оценен турками, но в действительности это был не просто жест со стороны молодого султана. Сулейману нужно было поговорить обо всем, чего он достиг за эти два года, и посоветоваться насчет будущих планов. Гюльбейяр же в серьезные собеседницы не годилась.

Валидэ искренне симпатизировала кадине своего сына, но Гюльбейяр в свое время научили лишь физически услаждать мужа, и она полагала, что этого вполне достаточно. Сайра же знала, что наибольшего успеха у своего господина женщина достигает лишь тогда, когда устраивает его не только физически, но и духовно. Впрочем, Гюльбейяр этого не понимала.

Когда вечер уже близился к концу, Сулейман обратился к Михри-хан:

— Летом ты выйдешь замуж, сестра.

— Но я ведь говорила тебе, — резко ответила маленькая смутьянка, — что сама буду выбирать себе мужа, как и мои старшие сестры!

— Значит, ты отвергаешь выбор своего султана?

— Да!

— Жаль, — с притворной грустью в голосе пробормотал Сулейман. — Ферхад-паша сильно расстроится.

Золотисто-карие глаза Михри-хан мгновенно осветились радостью.

— Ферхад-паша! Ты выбрал мне в мужья Ферхад-пашу?! Сулейман с улыбкой утвердительно кивнул.

— О, мой султан! Слушаю и повинуюсь! — вскричала счастливая принцесса. Но тут же нахмурилась, бросилась на своего венценосного брата и вцепилась ему в волосы. — Животное! Ты же меня до смерти напугал! Я думала, ты хочешь спихнуть меня в гарем к какому-нибудь грязному старикашке эмиру! Как ты мог?! Ты меня совсем не любишь!

Султан со смехом поймал руку девушки и положил в нее засахаренный фрукт. Обернувшись к Сарине, он проговорил:

— Тетя, какие дурные манеры у этой девицы. Может быть, она еще не готова к тому, чтобы выйти замуж?

Сарина, решив подыграть ему, ответила:

— Полностью согласна с тобой, Сулейман. Но с другой стороны, у нее уже такой возраст… в марте будет пятнадцать. И если мы не выдадим ее в самое ближайшее время, нам придется удалить ее в Шатер стареющих женщин.

Михри-хан переводила настороженный взгляд с матери на брата. Лица обоих были серьезны, и она на мгновение испугалась.

— О нет! Я больше так не буду, честно! — всхлипнув, воскликнула она.

Сулейман со смехом обнял ее.

— Я знаю, сестренка, — проговорил он. — Все будет по-твоему, но скажи, ибо я умираю от любопытства, почему ты остановила свой выбор именно на Ферхад-паше? Ты ведь его совсем не знаешь!

— Я видела его однажды, — охотно ответила принцесса, но тут же торопливо добавила:

— А он меня нет. Он гулял в отцовском саду. Они остановились поговорить, а я спряталась за кустами роз. Он очень красивый и смелый. Меня так поразил тот подарок, который он прислал тебе из Сирии, когда ты стал султаном! Правда здорово, скажи!

— Он прислал мне голову мятежника Газали, — пробормотал Сулейман. — Да уж, хороший подарочек, ничего не скажешь.

Тем же вечером была назначена дата свадьбы для четвертой сестры молодого султана.

Впервые с тех пор как Сулейман встал во главе империи, он получил возможность показать свои щедрость и гостеприимство. Свадьба была великолепной. По всей стране были амнистированы преступники. В главных городах на деньги правительства устроили празднества, и каждая пятнадцатилетняя девушка, которая выразила желание выйти замуж в один день с принцессой Михри-хан, получила от султана в приданое десять золотых монет, рулон отличной ткани и небольшое жемчужное ожерелье.

На свадьбу в султанский дворец были приглашены многочисленные чиновники Османской империи самых разных рангов, а также — впервые в истории Турции — избранные европейцы, проживавшие в Константинополе. Сулейман хотел, чтобы слухи о его богатстве и могуществе были переданы Карлу V, Франциску I и Генриху VIII их же соотечественниками.