Бертрис Смолл - Возраст любви

— О, Аверил, как ты мудра! — воскликнула золовка. — К Рон иногда трудно подступиться, но она любит меня, хотя мне кажется, что лучше бы она любила меня меньше.

— Она заботилась о тебе с рождения. Но должна признать, едва ли не считает тебя своей собственностью, — пробормотала Аверил.

Конюх вывел лошадей. У Мэри был маленький белый пони, с черными гривой и хвостом. Аверил получила от отца прекрасную гнедую кобылку.

Вместе они отъехали от дома и направились по тропинке, вьющейся между полями, на которых шла жатва. Заметив Риса, они помахали ему, и тот широко улыбнулся, радуясь, что жена и сестра так хорошо ладят.

Ночью, когда они лежали в постели, он заметил:

— Удивительно, что Рон позволила Мэри выйти из дома. Аверил немедленно воспользовалась представившейся возможностью.

— Ты не ценишь Рон по достоинству. Сам сказал, что ее верность безусловна.

Она прижалась к нему и поцеловала в щеку.

— Что же прикажешь делать? — удивился он.

— Отпусти ее на волю и дай маленький домик. Мне все равно понадобится ее помощь, но давно пора принять на себя обязанности хозяйки дома, пока Мэри не подрастет. Не пристало, чтобы рабыня стояла выше твоей жены, хотя я понимаю, как ты ценишь ее преданную службу.

Рис задумчиво кивнул.

— Ты права, Аверил, но я не хочу показаться неблагодарным по отношению к Рон.

— Ты забываешь, муж мой, что она тебе не ровня. Дай ей свободу и награди за службу. Подари собственный домик. А я выберу для Мэри служанку помоложе. Пока Рон воспитывает ее, Мэри никогда не станет настоящей леди, как пристало ее положению и рождению. Если ты вознаградишь Рон, никто не упрекнет тебя в неблагодарности. Понимаю, Рис, как тебе трудно, но я должна занять подобающее мне место. Особенно сейчас, — многозначительно добавила она.

— Почему сейчас? — полюбопытствовал Рис.

— Кажется, я жду ребенка.

— Уже? Слава Господу, моя прелестная жена, ты оказалась урожайным полем! — взволнованно воскликнул он.

— А ты был прилежным пахарем, — прошептала Аверил, снова целуя мужа. — Мне нравится, когда ты проводишь очередную борозду, муженек.

Он почувствовал знакомый прилив желания.

— Может, нам нельзя? Я ничего не знаю о подобных вещах, Аверил.

Но не в силах сдержаться, продолжал ласкать кончиками пальцев внутреннюю поверхность ее бедер.

— Пока нам все можно, — заверила она, и он, жадно обняв ее, уткнулся носом в копну золотистых волос.

— О, Аверил, я не могу тобой насытиться. Каким волшебством ты привязала меня к себе?

— Я рада, что ты все еще вожделеешь меня, муженек, хотя прошло уже больше трех месяцев, — шепнула она, целуя его в губы. — Я, кажется, привыкла к тебе, Рис, а со временем, возможно, и полюблю.

— В таком случае я, пожалуй, уступлю тебе в отношении Рон.

— Потому что я могу со временем полюбить тебя? — выпалила она.

— Нет, потому что я уже люблю тебя, Аверил, и потому что ты права, — ответил он, к ее крайнему удивлению, и стал целовать жаркими, медленными поцелуями, зовущими к наслаждению.

— Хочу, чтобы ты любил меня, — тихо призналась она. — Чтобы нуждался во мне. Доверял. Уважал. И иногда прислушивался к моим советам. Независимо от того, каким было начало нашей жизни, теперь мы муж и жена, и я не хочу, чтобы наш брак оказался несчастным.

Она открыла ему объятия и блаженно вздохнула, когда он заполнил ее своей жаркой плотью. Сегодня, как всегда, Аверил взлетела под самые небеса и купалась в тепле его любви. Они достигли блаженства вместе, и Аверил могла бы поклясться, что лед, сковавший ее сердце, треснул, и она в сладостном порыве выкрикнула его имя и заплакала, как в первую ночь, а он, как тогда, сжал ее в объятиях.

— Я так счастлива, — призналась она, шмыгая носом.

— Почему? Потому что теперь знаешь о моей любви? — спросил он, гладя ее волосы и восхищаясь их цветом и мягкостью.

— Да, и еще потому, что поняла, как люблю тебя, — всхлипнула она.

Он еще крепче обнял ее. И она, нежась в объятиях мужа, не видела легкой улыбки, промелькнувшей на его губах. Не видела, как он удивленно покачал головой.

До этой минуты никто и никогда не говорил с ним о чувствах между мужчиной и женщиной. И все же он любил ее, а ответное признание в любви сделало его счастливейшим человеком на земле. Испытывал ли его отец нечто подобное? Был ли доволен своей участью?

— Я рад, что ты меня любишь, — прошептал он. Назавтра они вместе с Мэри поехали выбирать коттедж для Рон. Недавно умерший старик вольноотпущенник не оставил после себя ни жены, ни детей, и коттедж вернулся в собственность поместья. Каменное строение с утоптанным земляным полом и черепичной крышей имело всего одну большую комнату. Но очаг был чистым, а тяга — идеальной, как немедленно удостоверился Рис. По стенам стояли комод с полками для тарелок и чашек и шкаф. На довольно широкой кровати, однако, не было ни матраца, ни покрывала. Кроме того, из мебели имелись стол, два стула, табурет и деревянная скамья у очага.

— Чудесный коттедж! — взволнованно воскликнула Мэри.

— И совсем рядом с деревенским колодцем, — заметила Аверил. — А при доме есть огородик.

— Под окнами стоит скамейка. Рон наверняка захочет вечерами посидеть и посплетничать с соседями, — добавила Мэри. — Ну как, Рис? По-моему, все просто чудесно!

— Значит, хочешь отделаться от своей старой нянюшки? — поддел брат.

— Да! — без зазрения совести воскликнула Мэри. — Я люблю Рон и знаю, как она относится ко мне, но ни на секунду не спускает с меня глаз. И ничего не позволяет! Ни ездить верхом, ни учиться у Аверил, потому что Рон ревнует к твоей жене. Но я здесь хозяйка и должна знать, как следует себя вести настоящим леди. Ты мудро поступил, братец, решив дать Рон свободу и этот коттедж.

— Мне иногда понадобится помощь Рон, — поспешно вставила Аверил. — Надеюсь, ты не отошлешь ее навсегда.

— О, Аверил, если она тебе нужна, то это дело другое, — кивнула Мэри. — Пусть я еще мала, все же понимаю, что Рон уж слишком высоко занеслась: ведь хозяйка этого дома не она, а я. Надеюсь, Аверил, ты снимешь с моих плеч бремя хозяйских обязанностей, пока я не буду готова снова их принять. Сейчас я для этого слишком молода.

— И все же, Мэри, ты уже неплохо с ними справляешься, — заверила жена брата. — Но если хочешь еще немного продлить детство, буду счастлива сделать для тебя что могу.

— Значит, решено, — заключил Рис. — Рон получит свободу и этот коттедж за верность семье Фицхью.

— Да! — в один голос ответили Мэри и Аверил.

Вернувшись домой, они позвали Рон в зал, где и рассказали о своих планах. Но вместо ожидаемых возражений старушка залилась слезами.

— Я должна защищать свое дитя от этой валлийки! — крикнула она Рису.

— От кого ты меня защищаешь? — переспросила Мэри.