Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная

Несколько дней спустя в одном из кафе на неаполитанской набережной сидела крестьянка и пила вино с моряком.

— Передай Хайр-ад-Дину, что мне мало дела, какой опасной ему кажется моя затея! Я должна встретиться с ним лично. В двух милях к юго-востоку от Амальфи есть небольшой пляж в виде полумесяца. Я буду там завтра вечером через час после заката. Знаком будут два горящих фонаря.

Женщина поднялась и, прихрамывая, направилась к выходу. Матрос допил свою кружку. Тихо выругавшись, он кинул на стол несколько монет и тоже вышел.

Следующей ночью на песок маленького пляжа выскользнула лодка, пригнанная шестью потными гребцами-неграми. Из нее тяжело выгрузился огромный человек, одетый в ярко-красные рейтузы и полосатую красно-черную рубашку. Его обширная талия была обернута парчовым поясом, откуда торчали кривая турецкая сабля и кортик, сверкавший драгоценными камнями. Прибывший неспешно двинулся вдоль пляжа. Для такого высокого роста он обладал необычайно маленькими ступнями, которые обувал в изысканные сапоги из золотистой кожи с красными кисточками. Из темноты выступила женщина в маске.

— Я — графиня ди Ликоза, — надменно представилась она.

— Снимите маску, чтобы я видел, с кем говорю, — хриплым голосом велел Хайр-ад-Дин и, когда она это сделала, кивнул.

— Вы совсем не походите на брата. Итак, девочка, чем могу служить?

— Хочу, чтобы ты отвез брату подарок.

— И вы вызываете меня с корабля только за этим?!

Чтобы сказать, что хотите передать какую-то безделушку моему господину? Женщина!.. Пфф!

— Это особенный подарок, капитан. Невольница для его гарема. Несравненная ценность — знатная дама. Красота, воспитание и очарование — все при ней. Доставь подарок брату в целости и сохранности, и я вознагражу тебя золотом. И уверена, что в случае удачи ты окажешься в большой милости у своего господина.

— Кто эта женщина, графиня?

— Имя тебя не должно заботить, но ее вилла находится по ту сторону мыса. Ты должен хорошо знать этот дом, раньше он принадлежал купцу Абдулу Мехмету.

Через несколько дней ее мужу придется ненадолго отлучиться. Если вы в это время нападете в рассветный час, то не встретите никакого сопротивления. Прислуги на вилле всего шесть человек, пять из которых — женщины, Полагаю, что у нее также имеется горничная. Мне мало дела до того, что станет с этими людьми, но с дамой обращайтесь бережно и осторожно. Я хочу, чтобы брат получил ее целой и невредимой.

Капитан глянул исподлобья.

— Почему вы это затеяли, синьора графиня? Не похоже на вас — подыскивать рабынь для гаремов. Вы что, в заговоре с мужем этой женщины? Хотите его от нее избавить?

На лице Анджелы отразилась такая ненависть, что Хайр-ад-Дин в испуге сделал шаг назад.

— Я ненавижу их обоих, — прошипела синьора. — И это моя месть. Он тысячу раз умрет, зная, что она рабыня, а он не в силах ничем помочь!

— А что, если умрет женщина?

— Только не она, — безжалостно засмеялась графиня, — Она будет жить, надеясь вернуться к своему возлюбленному Френсису… Но такого не случится никогда!

Хайр-ад-Дин задумался. Даже если невольница будет подарком от сестры Чикалазаде-паши, то и он сам снискает некоторую милость уже тем, что благополучно доставит ее к новому хозяину.

— Как мне знать, что похищение безопасно?

— Ежедневно около полуночи смотрите на небо над этим пляжем. Красная ракета покажет, что можно нападать следующим утром.

Анджела протянула ему мешочек.

— Скромный знак признательности, капитан.

Почувствовав вес мешочка, тот улыбнулся.

— Синьора контесса, приятно иметь с вами дело. Не хотите ли отправить вашему брату еще какое-нибудь послание?

Она протянула запечатанный конверт и, ни слова больше не говоря, повернулась и исчезла во тьме. На лице у турка мелькнула гримаса. Повернувшись в другую сторону, он зашагал по пляжу к своей лодке.

«Жестокая женщина эта графиня ди Ликоза, — думал он. — Что могла натворить ее несчастная жертва?..»

Пока лодка прыгала по волнам, Хайр-ад-Дин решил, что следует приготовить каюту, соседнюю с капитанской.

Там достаточно просторно и к тому же можно с удобством устроить даму со служанкой. Он даст своим людям указание вместе с дамой захватить и горничную. Турок уже имел дело с пленницами и знал, что те, с кем рядом находилась подруга, переносили заточение значительно лучше тех, что были в одиночестве. А ведь если бедняжка не доберется до великого визиря в пристойном виде, во всем обвинят его!

Снова очутившись у себя на корабле, капитан созвал своих офицеров и рассказал им о предстоящем налете на виллу «Золотая рыба».

— Кроме этой женщины и ее горничной, пленных брать не будете. Мы же не какое-то вонючее корыто с рабами. И обращайтесь с пленницами поосторожнее, иначе, клянусь Аллахом, всех вас оскоплю! Не насиловать! Женщина — для удовольствия Чикалазаде-паши и только его одного.

— А как насчет горничной? — спросил первый помощник.

— Что ж, посмотрим. Но только когда уже будем идти под парусами. На вилле времени не терять.

— Но нельзя же рассчитывать, что наши люди пройдут мимо молодушек. Им не так часто выпадают такие задания.

— Хорошо, хорошо, — снисходительно улыбнулся Хайр-ад-Дин. — Пусть парни, которые отправятся с тобой, поимеют служанок. Однако даму и ее личную горничную доставить нетронутыми.

— Людей возьмем пару дюжин, — заключил разговор первый помощник. — Остается только сидеть и ждать.

Графиня Ботвелл сидела, скрестив ноги, посередине донельзя развороченной постели и наблюдала, как одевается муж. Обнаженная и вся розовая от недавних утех, она надула свои прелестные губки.

— Почему мне нельзя поехать с тобой, Френсис?

— Потому, моя молодая жена, — улыбнулся он, — что я собираюсь не на светский раут. Герцог ди Авеллано хочет, чтобы мы наконец покончили с бандитами, которые с недавних пор заполонили его округ.

— Я же ходила с тобой в набеги на пограничье, — возразила Катриона.

— Да, — снова улыбнулся ей Ботвелл, и его глаза затуманились воспоминанием. — И ты, безусловно, была самым очаровательным пограничным воином, какого я знал. С нежными грудями, которые все подпрыгивали, со стройными ногами в зеленых рейтузах… Проклятие, Кат! Я тоскую по всему этому и тоскую по нашему Эрмитажу. Но здесь Италия, дорогая! Если ты поедешь со мной, то меня не воспримут всерьез как наемника. И пусть ты богатая женщина, я предпочитаю зарабатывать на жизнь сам. Мы уходим не больше чем на две недели.

И почему бы тебе не написать Джеми и не узнать, может ли он уже прислать детей? По-моему, нашим малышам пора познакомиться с отцом.

Катриона задиристо улыбнулась:

— А будешь ли ты скучать по мне, Ботвелл?