Сюзанна Энок - Прелестная наставница

Выехала Александра без всякого энтузиазма, однако позже, в греческом зале музея, поздравила себя с тем, что согласилась. Ей приходилось видеть наброски, но они не передавали изысканной красоты статуй. Мисс и миссис Делакруа хихикали над обнаженными богами и богинями, но Александра этого не замечала — она стояла словно завороженная, пальцы ее шевелились, как будто скользя по мраморным формам.

— Вот для чего мужчины ваяли богов, — негромко произнес рядом знакомый голос.

— Для чего же? — Александра не отводила взгляда от статуи.

— Чтобы видеть на лицах женщин благоговейный восторг.

Люсьен находился совсем рядом, и она знала, что взгляд его покоится не на холодном мраморе.

— Соблюдайте осторожность, милорд, не то ваша репутация циника будет окончательно подорвана.

— Но ведь вы никому об этом не скажете?

Александра обернулась. Граф выглядел как греческий бог, согретый дыханием жизни, и под этой элегантной одеждой, должно быть, скрывалось столь же великолепное тело.

Взгляды их встретились, и она вспыхнула, зная, что выдала себя.

— Милорд, почему вы не на аукционе?

— Аукционы отнимают меньше времени, чем музеи. А вы почему не готовите Розу к балу у Бентли?

— Люсьен! — Фиона бросилась к ним, таща за собой дочь. — Я знала, что ты захочешь составить нам компанию.

— Не имел и не имею ни малейшего желания! — отрезал он. — Что, к дьяволу, все это значит?

— Ужины и балы — это еще не все, — назидательно заметила Фиона. — Роза обожает живопись и скульптуру.

— С каких это пор? — хмыкнул Люсьен.

— Всю жизнь! А вот тебе ничуть не интересны ее запросы, иначе ты бы знал об этом!

В глазах Люсьена появился опасный блеск, и Александра вышла вперед, заслоняя собой обеих леди Делакруа.

— В любом случае мы уже здесь и можем продолжать осмотр. Нам еще надо побывать в зале африканского искусства…

— Никакой Африки! Немедленно домой!

Фиона тут же ощетинилась и приготовилась к отпору. Опасаясь публичного скандала, Александра завертела головой в поисках спасения — она вовсе не собиралась становиться свидетелем того, как публика сбежится лицезреть домашние неурядицы лорда Килкерна.

И тут Фиона проявила неожиданное благоразумие: ограничившись испепеляющим взглядом, она зашагала к выходу. Поколебавшись, Роза повторила ее маневр. Александра двинулась следом в приятном изумлении от того, что удалось избежать ссоры.

— Знаете что? — сказал Люсьен, пристраиваясь рядом. — Когда вам снова захочется посмотреть на обнаженных мужчин, просто дайте мне знать.

Александру бросило в жар. Выходит, он в самом деле прочел ее мысли, и притом не впервые. Нельзя допускать этого впредь, иначе ей не видать покоя.

— Вы охотно доставите мне это удовольствие, не так ли? — холодно заметила она, вложив в эту фразу всю язвительность, на какую только была способна. — Однако, милорд, меня не занимает обнаженная натура.

В это время они проходили мимо алькова, задернутого тяжелыми портьерами. Не долго думая Люсьен потянул Александру внутрь, и темный бархат сомкнулся за ними. Она ощутила его губы на своих губах, а руки на груди, потом он прижал ее к себе с отчаянием изголодавшегося человека. Забыв обо всем, она ответила и на объятие, и на поцелуй. Сердце бешено колотилось в ее груди. О, как она хотела, чтобы это продолжалось вечно! Он мог сколько угодно ласкать ее, любить, обладать ею! Как легко было сдаться, позволить себе плыть по течению — ведь все равно в глазах общества она слыла падшей женщиной. Только ей известна правда — ей и Люсьену Балфуру.

— Ты хочешь меня! — услышала Александра. — Хочешь, я это чувствую!

Люсьен отстранился. Взгляд его был обманчиво дремотным — и вопрошающим.

— Нет! — сказала она, собрав всю волю. — Нет, нет и нет!

— Лгунья!

Александра смутно видела вокруг какие-то гипсовые обломки, метлы, лестницу у стены. Мучимая противоречивыми желаниями, она все же сумела высвободиться.

— Я не из тех, кому по душе роль любовницы!

— Слова! Всего лишь слова.

— За словами стоит жизнь! К примеру, «кров» и «пища» — без них человеку не прожить. Нельзя полагаться на чужое желание потому, что оно недолговечно. Только я, я сама буду заботиться о себе до конца жизни!

Некоторое время Люсьен смотрел ей в лицо, потом покачал головой.

— Хотелось бы мне знать, кто внушил вам эту мысль.

— Не кто, а что. Здравый смысл. Разве этого недостаточно?

Александра вышла из алькова, чувствуя себя странно холодной, как мраморная статуя.

— Нет уж, вычеркивайте ее к дьяволу!

— Как вам будет угодно, милорд, но скажите хотя бы почему. — Мистер Маллинс поднял от списка недоумевающий взгляд. — За мисс Тампл дают хорошее приданое, она единственная дочь, и к тому же…

— Она щурится.

— Ну, это поправимо! Очки сразу исправят дело.

— Если бы в голове у нее была хоть унция ума, она сама бы это сообразила, — нетерпеливо возразил Люсьен, поймав звук женских голосов, он затаил дыхание и прислушался.

— А что вас не устраивает в мисс Баррен?

— Она дышит ртом. Нос у нее, должно быть, всегда забит. Из малой гостиной донеслось хихиканье, заставившее Люсьена подняться, — урок этикета принял что-то уж очень оживленный характер.

— Кто же у нас остается? — бубнил мистер Маллинс. — Так… так… всего пятеро!

— Что значит — пятеро? Из кого же тут выбирать? Подыщите других.

— Других?

— Разумеется, других!

— Но как же так, милорд! Вся идея была в том, чтобы методом исключения свести список к одному имени! Вы собирались найти себе подходящую…

— Мне некогда, — отмахнулся Люсьен и вышел.

— …невесту! — грустно закончил нотариус, оставшись один. По мере приближения к малой гостиной голоса стали громче. Люсьен с изумлением услышал, что Роза читает роль Розалинды в шекспировской комедии «Как вам это понравится».

Голос ее дрожал и прерывался, а паузы она делала в самых неподходящих местах.

— «Но так ли влюблены вы, как ваши вирши говорят?»

— «Куда им! Нет слов таких, чтобы любовь облечь!» — уверенно продолжила Александра в роли Орландо.

В ее словах была музыка, сразу заворожившая Люсьена. Он остановился у приоткрытой двери и стал слушать. Трудно сказать, как долго это могло бы продолжаться, но скрипучий голос Фионы разрушил чары.

Войдя, Люсьен устремил мрачный взгляд на каждую из троих дам по очереди.

— Очевидно, я плохо объяснил — вечер должен быть полностью посвящен подготовке Розы к первому балу сезона…

— Но это же Шекспир! — воскликнула Фиона, бесцеремонно рванув к себе дорогой том. — Чем плохо, что моя дорогая девочка получше узнает его бессмертное творчество?

— Послушать вас, так и в розовой тафте нет ничего плохого. Мисс Галлант, на два слова!