Вирджиния Хенли - Идеальный любовник

Эмерелд [1]не могла отвести глаз от показавшейся из воды совершенной головы, блестевшей от влаги, венчающей упругое шелковистое цилиндрическое тело.

Сегодня он пребывал в игривом настроении: покачивался, чуть подрагивая, поднимаясь вверх, опрокидывался назад, пренебрегая силой земного притяжения. Вот он оказался так близко, что почти коснулся Эмерелд, прося, дразня, посмеиваясь над ней и бросая ей вызов, приглашая присоединиться к нему в предстоящей игре.

Она не устояла перед искушением дотронуться до него еще раз. Как только Эмерелд дотянулась и нежно провела пальцами по блестящей коже прямо под головкой, лицо ее оросила влага. Этот теплый соленый вкус был прекрасно знаком ей — это был вкус наслаждения. Не отнимая руки, девушка приподнялась и оседлала его, обхватив обнаженными ногами.

Они и раньше много раз играли в эту игру, и он отлично знал, что нужно делать. Он тут же перевернулся, опрокидывая ее на спину, и оказался сверху, потом вернулся в исходное положение. Он немного подождал, чтобы дать Эмерелд возможность глубоко вздохнуть, а потом сильным рывком устремился в темные, полные тайны водные глубины.

Эмерелд сидела верхом на спине дельфина, пока тот нырял в глубину теплого бассейна, образовавшегося в пещере, играя и резвясь, как они делали каждый день с тех пор, как познакомились.

Шон Фитцжеральд О'Тул стоял у входа в пещеру. Его никто не заметил. От увиденного у него захватило дух, а воображение уже рисовало фантастические картины. Очаровательная юная женщина верхом на дельфине должна быть сказочной ундиной, живущей в этом сверкающем кристаллами гроте.

Сначала незнакомка показалась ему ребенком с личиком в форме сердечка в угольном облаке — копне волос, как он сообразил потом. Но тут ее короткая белая сорочка стала прозрачной, пропитавшись морской водой, и облепила груди, показавшиеся Шону восхитительными твердыми плодами. Тогда он решил, что миниатюрной девушке лет шестнадцать. Хоть она еще и не превратилась в женщину, но уже достаточно соблазнительна, чтобы возбудить его молодое тело.

Когда ее смех прозвенел в высоких сводах пещеры россыпью серебряных колокольчиков, Шон подумал, что никогда еще не слышал такого восхитительного звука. Эта пара из сказки явно любила друг друга, беззаботно и доверчиво веселясь. Такого ему никогда раньше видеть не доводилось. Его переполнял благоговейный трепет от того, что ему удалось попасть сюда и… увидеть эту сцену. Вдруг девушка и дельфин скрылись под водой, и Шон решил, что эти создания явились лишь плодом его воображения.

Шон поднял глаза и застыл, очарованный открывшейся ему красотой. Отвесные стены пещеры переливчато сияли, рассыпая мириады радуг по поверхности воды, превращая ее в волшебное озеро. Но его природный ум взял верх над воображением, и Шон вспомнил, что он в Уэльсе на острове Англси. Эти минералы, должно быть, англезит, сульфат свинца — белые призматические полупрозрачные кристаллы, дающие алмазный блеск, напоминающий сияние бриллиантов.

Врожденная любознательность заставила Шона зайти в пещеру, чтобы поближе рассмотреть ее кристаллические стены. Но понимание природы чарующей ауры пещеры ничуть не уменьшило ее красоты в его глазах. Напротив, он рассматривал сияющую прелесть с наслаждением знатока.

Неожиданно чары были нарушены шумным появлением нимфы на поверхности воды. Ее длинные черные волосы прилипли к голове и плечам. Она соскользнула со спины дельфина и, подплыв к краю горного бассейна, вскарабкалась на выступ, не думая об оцарапанных коленях и своем сходстве с мокрой мышью. Ундина оказалась шаловливой, но смертной девушкой. Шон покраснел от собственной глупости.

Она нетерпеливым жестом подняла руки, чтобы отвести волосы с лица, и тут увидела чужака. Девушка недоуменно уставилась на пего своими широко распахнутыми зелеными глазами, освещавшими тонкое личико в форме сердечка. Взгляд миниатюрного создания медленно обследовал каждую черточку его лица, потом спустился по шее к широким плечам, скользнул по обнаженной груди Шона, обволакивая, казалось, каждую мышцу. Изумрудные глаза пристально рассматривали его, словно девушка впервые видела мужчину.

Шон О'Тул привык к быстрым призывным взглядам женщин — им явно нравилось то, что они видели. Но ему оказался в новинку такой откровенный осмотр, будто он молодой жеребец на лошадиной ярмарке в Паке.

— Кто ты такой? — спросила девушка, словно королева, восседающая на троне своего хрустального царства.

Эмерелд заметила, с какой естественной гордостью юноша вскинул голову, отвечая:

— Я Шон О'Тул.

Восхищение преобразило ее лицо.

— О! — выдохнула она. — Ты ирландец. — Девушка произнесла это почтительно, благоговейно глядя на него похожими на драгоценные камни глазами. — Моя мать ирландка. Я ее обожаю! Она из Фитцжеральдов из Килдэра и самая красивая женщина на свете.

Шон улыбнулся девушке. Теперь он знал, кто перед ним.

— Моя мать тоже Фитцжеральд. Мы дальняя родня. — Шон отвесил ей поклон.

— О, как это замечательно. Теперь я понимаю, откуда твоя потрясающая красота!

— Моя красота? — изумился Шон.

И снова нимфа пристально оглядела его с головы до ног.

Эмерелд не могла отвести взгляд от этого красавца. Ей еще ни разу не доводилось видеть неодетого мужчину. Мышцы его торса мощно бугрились, но мускулы прикрывала упругая молодая плоть. Пристальный взгляд девушки оценил нежный овал юношеских щек, широкие плечи и гибкую спину. Его оливковая кожа потемнела от солнца. Белые холщовые бриджи, обрезанные у колена, подчеркивали ее смуглость. Угольно-черные волосы буйно курчавились, а стального цвета глаза отливали серебром в призрачном свете пещеры. За всю свою небольшую жизнь Эмерелд не видела никого красивее, и Шон просто очаровал ее.

— Давай выйдем на солнечный свет, чтобы я могла лучше тебя рассмотреть.

Шон изумленно кивнул, сочтя, впрочем, это предложение честным. Зато ему удастся хорошенько разглядеть грудь девушки. Когда они выходили бок о бок из пещеры, оказалось, что он возвышается над ней на добрый десяток дюймов. Очутившись на пляже, залитом солнечным светом, Шон вдруг устыдился своих нечистых мыслей. Изящная юная леди совершенно не думала о своем теле. Она и не подозревала, что ее сорочка, намокнув, стала прозрачной. Ее естественная невинность была неосведомленностью ребенка, но по тому, как девушка смотрела на Шона полными восхищения глазами, он почувствовал, что ее охватила первая чувственная трепетность. Разговаривая, они растянулись на усыпанном ракушками песке под горячими лучами солнца, как язычники.