Вирджиния Хенли - Идеальный любовник

Меньше чем через час перед Уильямом Монтегью предстала его семья, одетая в лучшие платья. Его тяжелый взгляд скользнул по детям, а потом задержался на молодой красавице жене, решительно вышедшей вперед приветствовать его.

Эмбср присела в глубоком реверансе, чтобы муж смог беспрепятственно рассмотреть ее зрелую грудь, так высоко поднятую корсетом, что она почти вываливалась из модного очень глубокого выреза парчового платья цвета сливок.

— Добро пожаловать, милорд, мы так редко видели вас этой весной, — мило солгала она.

Взглянув на жену, Уильям заметил, что та напудрила свои волосы цвета янтаря и уложила их в высокую прическу, украсив лентами и кружевом. Скоро он растреплет их, и они упадут ей на грудь. Монтегью взял Эмбер за руку и поднял ее. Позднее он снова поставит ее на колени.

Глаза Уильяма потемнели, когда он посмотрел в тот угол комнаты, где, подобно изваяниям, стояли его дети. Его дочь одели в кружевной чепчик, крахмальный белый передник, из-под которого виднелись кружевные панталоны и крошечные детские ботиночки.

— Ты была хорошей девочкой? — резко спросил он.

— Да, отец, — отозвалась Эмерелд чистым, твердым голосом.

Вызывающе вздернутый подбородок дочери подсказал ему, что если он и пугает ее, то черта с два она это покажет. Находя в этом мало удовольствия, отец перевел взгляд на сына.

— Ты хорошо себя вел? — спросил он еще более резко.

— Д-да, сэр, — прошептал Джонни.

— Вот этого-то я и боялся, никуда не годный молодой святоша. В шестнадцать лет тебе следовало бы перетрахать весь Англси.

Джонни залился ярким румянцем, а его отец пренебрежительно расхохотался:

— Подожди, пока мы не отправим тебя во флот. Там тебя быстро просветят.

Вкрадчивый голос жены отвлек внимание Уильяма от сына:

— Я надеюсь, что вы сможете остаться на всю ночь, милорд.

«О да, — подумал Уильям, — мне понадобится вся ночь, чтобы сыграть мою игру, в которой призом будет Ирландия». Он достал конверт из нагрудного кармана и высоко поднял его.

— Я решил проделать долгий путь из Ливерпуля, чтобы привезти это приглашение на праздник к О'Тулам.

— Праздник? — У Эмбер перехватило голос.

— Каждый год Шеймус О'Тул устраивает праздник в честь дня рождения своих сыновей. Приглашения эти очень ценятся. В этом году я собираюсь взять с собой мою семью.

Эмбер почувствовала, как в ее душе распускается бутон надежды. За все восемнадцать лет брака Уильям ни разу не разрешил ей съездить в Ирландию. Она предостерегла саму себя от чрезмерной надежды, потому что за ней наверняка последует разочарование. И все-таки вопреки ее желанию воображение взметнулось на крыльях при мысли о поездке домой, о визитах ко всем Фитцжеральдам. И о Джозефе! Она на минуту закрыла глаза, чтобы унять охватившее ее желание.

Уильям улыбнулся, заметив восторг на лице жены:

— Пойдем наверх и обсудим предстоящий визит. Это будет в следующее воскресенье. Я собираюсь плыть на «Защите». Зайду сюда и возьму на борт мою семью утром того же дня.

Эмбер улыбнулась мужу и послушно взяла его под руку. Он установит высокую цену за поездку в Ирландию, но она готова заплатить ее.

Сердце Эмерелд стучало, словно молот. Она не могла поверить, что все расслышала правильно. От мысли снова увидеть Шона О'Тула и так уже кружилась голова, но отплыть в Ирландию и присутствовать на празднике в честь дня его рождения — это же несбыточная мечта, ставшая явью!

— Ах, Джонни, я не могу отправиться на праздник, одетая как ребенок, — запричитала девушка, с отвращением берясь двумя пальцами за край своего накрахмаленного передника.

— Отец нас никогда не возьмет, — равнодушно заявил Джонни. — Он презирает ирландцев и считает их недочеловеками.

— Матушка убедит его. Он не сможет устоять перед ее чарами, — заверила его Эмерелд.

— Они проведут наверху много часов, — произнес Джонни с таким видом, словно его тошнило.

— Как ты не понимаешь! Мама держит его наверху так долго, как только может, чтобы он не мучил нас.

Джонни искренне радовался тому, что Эмерелд слишком невинна, чтобы понять, на какие жертвы идет их мать. Ему бы и самому хотелось многого не знать. Понимание происходящего наполняло его чувством бессилия и вины.

— Когда отец сказал, что ты должен трахаться, что он имел в виду?

Джонни нахмурился:

— Я не могу тебе сказать, ты будешь шокирована.

— Меня это вовсе не шокирует. Как я обо всем узнаю, если ты мне ничего не говоришь? Ладно, я спрошу у мамы. Она мне обо всем рассказывает.

— Нет, Эм, не спрашивай маму. Я тебе скажу. Трахаться — это значит раздеваться догола и… спать… с девушками.

Несмотря на свои уверения, Эмерелд была чрезвычайно смущена непристойными картинами, тут же нарисованными ее воображением.

— Я тебе не верю, — слабо проговорила она.

Приглашение должно было наделать много шума и в Мэйнуте, куда Шон отправился доставить его лично. Двадцать две мили верхом от Грейстоунса до замка Мэйнут, где жил его дед Эдвард Фитцжеральд. Граф владел сотнями акров красивого графства Килдэр, включавшего в себя реку Рай по всему течению до того участка, где она впадала в реку Лиффи в великолепном месте под названием Прыгающие Лососи.

Кучка юных Фитцжеральдов с интересом наблюдала за тем, как красавицы рыбы в очередной раз пытаются вернуться в места, где они мечут икру. Когда девушки увидели Шона, то завизжали от радости и окружили его лошадь. Юноши также горели желанием поприветствовать его, потому что Шон был любимцем всего клана.

Все заговорили разом:

— Ты приехал, Шон? Что тебя привело, Шон? Что-нибудь не в порядке, Шон?

— Разве вы не видите, что я приехал? — Он усмехнулся и решил спешиться, так как они все равно не давали ему ехать дальше.

— Скоро день твоего рождения. Что ты хочешь получить в подарок, Шон? — поинтересовалась бойкая кузина, беря его под руку и опираясь на него, словно от одной только близости к нему у нее ослабели ноги.

— Не монополизируй его, Фиона. Оставь нам хоть что-нибудь, — воскликнула Диэдра.

— Не стоит ссориться из-за меня и хватит ходить вокруг да около, — поддразнил он. — Праздник в воскресенье, и вы все приглашены.

Девушки завизжали снова.

— Вы хотите пригласить всех женщин? — недоверчиво переспросил Рори.

— Всех до единой, — подтвердил Шон.

Девицы захихикали и зашептались о том, что они ему подарят и что бы они хотели подарить ему.

— Обещаю потанцевать с каждой из вас, — заявил Шон, взлохматив красивые локоны двух, стоявших поближе.

— Ты обещаешь танцевать с нами? — хором переспросили они.

— Разве вы не слышали, что я сказал?

По мере того как они приближались к замку, звук молотков и долота становился громче. Его дед все время что-то подновлял в старом здании, построенном еще в средние века, и что-то пристраивал.