Елена Арсеньева - Несбывшаяся любовь императора [litres]

Вопросы благотворительности весьма волновали Анну Владимировну, которая и сама тратила на эти цели немалые деньги, особенно при жизни императрицы Марии Федоровны, поэтому она не замедлила принять крестницу.

– Конечно, на Смольный! – воскликнула графиня первым делом. – Давно прошли те времена, когда заведение сие не испытывало нужды в средствах. Тогда самые состоятельные господа считали за честь пожертвовать крупную сумму на улучшение обучения девиц, а иногда даже брали их на свое полное содержание.

По губам Натальи Васильевны скользнула понимающая улыбка, однако Анна Владимировна воспротивилась:

– Нет-нет, в иные времена сие значение, о каком ты подумала, сюда не вкладывали, это было просто попечительство без всякой задней мысли! – Тут Анна Владимировна немножко помолчала, потом покачала головой: – Хотя нет, всякое случалось. Скажем, Бецкой Иван Иванович в таких преклонных годах начал вдруг Алымушке, Глафире Алымовой, покровительствовать… Всех пытался уверить, у него-де отеческая любовь, однако же дело совершенно в другом состояло. Себя на смех выставил и ей жизнь едва не испортил.

Наталья Васильевна так и обмерла. Она, конечно, любила сплетни, однако сейчас испугалась, что крестная углубится в повествование о давным-давно минувших днях и поведает ей подробности какой-нибудь такой истории, которая ее нимало не волновала, поскольку в данную минуту ее влекли исключительно события текущих времен. Однако Анна Владимировна вздохнула:

– Во времена матушки Екатерины к святому делу благотворительности было совсем иное отношение, я уж не говорю о милой Марии Федоровне! Да, эти государыни понимали толк в попечительстве о неимущих. О них и память жива. Екатерининский институт, церкви, ведомство учреждений императрицы Марии, ее Воспитательное общество благородных девиц… Ты ведь и сама там обучалась!

Наталья Васильевна, которая и в самом деле прошла обучение в Смольном институте благородных девиц, смиренно кивнула. Училась она в мещанском отделении, да и там прошла не весь курс обучения – отец забрал внезапно заболевшую дочь из последнего класса: врачи-де подозревали чахотку. На самом же деле она была беременна. Дело удалось скрыть, увезя барышню «на воды». С тех пор отец жил одной мечтой: как можно скорее пристроить ее замуж, пока сохранилась еще хотя бы внешность невинной девицы, по повадкам-то она уж давно не была невинной! О ней ползла дурная слава. На счастье, слух о поведении крестницы не дошел до графини Бобринской, не то, конечно, не сидеть бы сейчас Наталье Васильевне в этой гостиной, не слушать ее болтовню:

– К сожалению, ни одно заведение не станет называться по имени нынешней высочайшей благодетельницы… Она, бедняжка, даже понятия ни о чем таком не имеет. Не понимаю, как облеченные властью и саном могут тратить столько времени на балы и танцы, забывая о малых сих! И им покровительствуют те, кто должен бы печься об их нравственности и безупречности! Наверное, грех так говорить, но я просто не могу удержаться. Некие добродетельные дамы жаловались митрополиту Филарету, что ее величество, вместо того чтобы думать о спасении души, только и делает, что танцует и гоняется за развлечениями. Ну что ж, они правы. Но зря надеялись снискать в нем сочувствия, он неизменно возражает: «Возможно, но я думаю, что она, танцуя, попадет в рай, в то время как вы все еще будете стучаться в дверь!» Эти слова ее воодушевили, конечно, вот она и не может уняться. О, конечно, она добра, у нее всегда наготове улыбка и ласковое слово для тех, кто к ней обращается, она раздает свое золото нуждающимся, но среди этих нуждающихся в утешении и заботе она выбирает только самых красивых детей, самых милых стариков и самых хорошеньких, безропотных девушек. И это отношение к миру как к прекрасному, радостному саду поддерживает вся семья! Там уже нет дела до прежних друзей, которые могут быть обижены и больны…

Ага, смекнула Шумилова, под обиженными и больными Анна Владимировна разумеет, конечно же, прежде всего себя. И очень понятно, по какой причине!

– Ах, – проговорила Наталья Васильевна, бывшая в полном восторге от того, что разговор повернулся в нужную ей сторону, – я вас вполне понимаю, ваше сиятельство. Ведь я была на том балу… Однако позвольте мне набраться смелости и вступиться за государыню. Она была страшно возмущена, когда прибыл ваш посланный, потребовала раскрыть виновника, однако господин Скорский что-то шепнул ей на ухо, после чего ее отношение к событию совершенно переменилось.

– Скорский! – нахмурилась Анна Владимировна. – Хотела бы я знать, что он мог сказать…

Наталья Васильевна пожала плечами, не имея ни малейшего намерения проявлять свою осведомленность. Напротив, она прикинулась совершенной простушкой и с наивным видом спросила:

– А что он за человек, этот Скорский? Привлекательный мужчина, ничего не скажешь… в нем есть что-то загадочное.

– Моя милая бабочка, поосторожней с этим цветком, – рассмеялась Анна Владимировна. – Ничего хорошего, никакого нектара ты там не соберешь, тебя могут ждать только слезы.

– Ну вот, – постаралась засмеяться и Наталья Васильевна, – чем же я плоха? Вот разве что этот человек слишком уважает узы брака – и своего, и чужого?

– Скорский?! – Анна Владимировна довольно едко усмехнулась. – Узы своего брака он никак не может уважать, потому что никаких уз не существует. Что касается чужих… Ходит много слухов, однако никто ничего точно о нем не знает. Многие дамы теряли из-за него головы, однако он не хвастлив и не болтлив. Впрочем, это его жизнь. Главное, чтобы он верно служил императорской семье, а именно верность и преданность Скорских своим повелителям – главное достояние этой семьи. И можешь быть уверена, это его качество оценено нашим государем, да и не только им! – Графиня снова усмехнулась, еще более едко.

Наталья Васильевна жадно ловила каждое слово. Она понимала, что обида на императрицу развязала ее крестной язык, а потому она сейчас откровенна, как никогда. Минуты этой откровенности надо ценить, ими надо пользоваться вовсю!

– Почему же такой восхитительный мужчина не женат? – осторожно спросила она и не замедлила получить ответ.

– Скорский слишком нравится кое-кому, чтобы ему позволили жениться. И он, и все прочие красавчики, которые пользуются высочайшим расположением, прекрасно понимают, что им нельзя даже намекнуть на свою симпатию к какой-то женщине, не то что проявить ее. Если что-то и случается, то тайно, где-нибудь… ну, я не знаю…

– В саду, – невольно ляпнула Наталья Васильевна и прикусила язык, поняв, что несколько забылась. Однако опасения ее оказались напрасны – Анна Владимировна насмешливо покачала головой: