Элли Комаровская - Глаза цвета неба

«Сука! Предательница!..» Никогда ещё Сашка никого так не ненавидел, как Глашку в ту минуту! Даже сейчас, вспоминая о ней, кулаки сами собой гневно сжимались.

— …а когда Алексис приехал за мной — осерчала! С кинжалом на него кинулась, слуг его из лука постреляла. Я чудом спаслась.

… Убила! Всех она убила!

— Лгунья проклятая! Да как у тебя язык-то повернулся бесстыдство такое сказать! Я к тебе всегда с добром! А ты… — кричала мать.

— Ложь! — кричал Сашка.

— К порядку! — гремели призывно судьи. И лишь Егор сидел тихий, закусивший губу… А потом и вовсе опустил лицо, закрыл его руками.

Сашка вздохнул. Как он Ногаю про маму скажет такое… Олджай заспорила с нукерами, охранявшими юрту Ногая. Сашка опять вспомнил суд.

— Наговоры! — хрипло шипел защитник, старый еврей, нанятый Егором за большие деньги, остальные все отказывались. — Как могла простая женщина убить столько мужчин? На Анастасию Тимофеевну напали, она сама жертва, она заявляла в магистратуру и бумага о том имеется.

— А я слышал, Анастасия Тимофевна отлично владеет мечом и в одиночку смогла убить тигра, — нагло перебил его обвинитель. — Есть люди, которые видели, как она билась на потеху знати. Очень достойно для вдовы, а? Скажите, это тоже ложь?

— Нет. Только я сражалась не одна, это не правда.

Сашка об этом не знал. И Егор тоже, но оба знали силу характера матери… Могла и с тигром сразиться, и мужчину сразить…

В шатре Ногая было полутемно, лишь две свечи трепетали от ветра, залетавшего в открытое отверстие шанырака с купола юрты. Ногай никого не принимал: ни послов, ни нойонов. Для всех это было знаком тишины и скорби, но на самом деле он думал, как поступить. Предательство темника Тогула не только подорвало его авторитет и силы, но и вскрыло давно назревавшие проблемы. Правильнее всего было сейчас, пока остальные не побежали, воодушевить их, собраться с насиженного места и уйти в поход на Булгларию, погрязшую, как доносили, в междоусобице. Не ввязываясь в большую войну, так в пограничье… Об этом снова заговорят сотники, воспрянут надеждой нойоны. Претило Ногаю такое завоевание, более похожее на чистый грабеж. Чем он тогда лучше тех, кто на этой земле, именем его прикрываясь, разбойничал? Что бы Настя о нем подумала? Раньше все его походы были по указу или во славу Великого хана и Орды. А теперь не чьим именем было прикрываться… Но другого выхода он не видел — только поход.

…Как же он устал от этого. И глаз, которого нет, предательски заныл, напоминая о потерях. Из Самарканда караван-сарай с заказом придет через два месяца — чем-то нужно будет расплачиваться за котлы и амуницию, оружие… Может, прав был Менгу-Тимир? Никакой он не правитель: не умеет думать, договариваться с соседями, — лишь мечом махать. Конфликт с Византийскими купцами тоже требовал решения. Отобрать все — и сюда уже приплывает не два корабля с купцами, а сотни, да с воинами. Чем тогда ответит?..

Тут вошел нукер, поклонился.

— Чего тебе? — устало спросил Ногай.

— Человек, что по воде большой прибыл с иноземцами, весть особую сказать хочет. Важную. Оружия при нем нет.

Ногай поднял усталые веки и посмотрел на юношу тяжёлым взглядом. Нукер проклял мысленно упрямую хатун и свою алчность. «Что значит все золото, если лишишься жизни?» Воин потупился, чтобы скрыть свои страхи.

— Кто такой? — спросил требовательно Ногай.

— Тимофеевский…

Ногай замер, закрыл глаза, выдохнул.

— Пусти.

Вошел щуплый отрок и поклонился низко, почтительно, а когда поднял голову на короткий миг у Ногая промелькнула мысль, что это, может, Настя — опять оделась в мужскую одежду, чтобы пробраться было легче. Он одним махом преодолел расстояние их разделявшее и сжал крепко плечо юноши всматриваясь в полумраке в его лицо. Глаза голубые как небо, но черты не нее…

— Ты?!.. Александр?!

Губы Сашки задрожали, силясь улыбнуться — узнал.

— Как ты здесь? А Настя?!.. Она с тобой? — с плохо скрываемым волнением спросил Ногай.

— Нет, я здесь с Фролом. Мама в темнице. Ее обвинили в убийстве Алексиса Адамиди.

Тень легла на лицо Ногая, но лишь на миг, а потом лицо вновь стало бесстрастным. Он позвал скрывшегося нукера. Стражник снова зашел в юрту.

— Ступай, принеси огня, еды, и вина… хорошего. Архи [13] Арха (или арза, арака) — крепкая монгольская водка. принеси, — приказал Ногай нукеру.

В сумерках Сашка не уловил перемены, ему показалось, что слишком равнодушно воспринял все Ногай, это его резануло как по открытой ране. Он постарался держаться уверенно, ведь так долго шел к этой встрече, было вложено столько сил и надежд! Принесли холодной баранины, несколько лепешек, курута [14] Курут — сыр, чаще всего из овечьего или козьего молока, высушенный, подходит для долгих поездок, очень питательный. и архи. Ногай налил из курдюка в небольшую чашу, но пить сразу не стал, окунул пальцы и часть капель вина сбрызнул в огонь. После налил и подал Сашке. Неожиданно приятное молочное вино поразило юношу. Он отхлебнул еще и вскоре залпом осушил всю чашу. Ногай свою не допил, но долил сыну Насти еще.

Сашка давно продумал, что скажет Ногаю. Столько добирался, длинным был путь, было время продумать каждое слово. Он хотел сказать, что мать много сделала, чтобы спасти Ногая, и потом, когда он пропал надолго, беспокоилась и искала. Но вышло, что рассказ его поплыл… вышел сбивчивый, прыгал с одного на другое — нервозность этих дней, недосып и недоедание давали о себе знать. Хмелел он быстро.

— …Нам всем сначала казалось, что это безумная ошибка, глупый наговор, и что маму скоро отпустят. Но нет. Лишь Егор не потерялся. Я-то побежал к темнице на следующей же день, но меня не пустили, тогда я стал просить за мать у знакомых купцов. Много я тогда понял о цене дружбы и людской памяти. Оказалось, у Адамиди всё везде в магистрате схвачено… многие его боялись, боялись супротив слово сказать. Перестали принимать, пускать в дом… друзья, — зло хмыкнул Сашка. — А Егор мне, оказывается, все время врал… и врал. Продал дом, продал дело всё наше… Егор у меня за спиной все продал! Просто поставил перед фактом — дома больше нет. И склада… Но он прав оказался — никто не хотел торговать и дел иметь с нами. Мы как проказой зараженные — все нас обходили. В это время Ида и пропала. Канула куда-то вместе с Никитой. Может, к отцу вернулась, тот тоже с нами общаться перестал. И колье не отдал… А нам так были нужны деньги, каждый медный грош. Защитник дорого запросил… Егор говорит, к отцу ехать надо, здесь торговать не дадут…

— К отцу?

— Да, отец объявился. Живой, в Роменских землях живет, только у него уже другая семья. Забыл он про нас.

— А что Настя?