Мэдлин Хантер - Герцог-упрямец [litres]

– Условие принято. – Эрик поднялся. – Благодарю вас, миледи.

Клара тоже встала, вместе с гостем подошла к двери, а затем улыбнулась и сказала:

– Оказать вам эту услугу будет очень легко. Но теперь, милорд, вы мой должник. О, это забавно…

Девина не присоединилась к мистеру Хьюму в библиотеке, когда Брентворт ушел. Вместо этого она долго бродила по саду, то и дело проклиная герцога. В конце концов тропинка увела ее далеко в поле, и поэтому, когда она вернулась в дом на Сент-Эннз-лейн, семья уже сидела за ужином. Она вошла в столовую так бесшумно, как могла, и уселась на свой стул.

Во время прогулки Девина вспоминала свою встречу с герцогом и в итоге пришла к выводу: напугать ее он не смог, – но при этом поняла, почему некоторые женщины его побаивались. Общение с ним приводило в замешательство, причем настолько, что временами хотелось зажмуриться – только бы не смотреть на него, хотя он был настоящим красавцем. И теперь Девина понимала, почему леди теряли дар речи под его пристальным взглядом.

…Миссис Хьюм продолжала есть суп, а Нора лишь взглянула в сторону своей наставницы и потянулась к хлебной корзинке за булочкой. Зато мистер Хьюм разыграл целый спектакль при ее появления. Он умолк на полуслове, перестав описывать политический митинг, и его густые брови – того же медного цвета, что и волосы, – слегка приподнялись над голубыми глазами. Усы же, которые он носил как символ радикальных идей, подергивались над крепко сжатыми губами. Какое-то время помолчав, он, наконец, проговорил:

– Вы довольно долго отсутствовали, мисс Маккаллум. – Вытащив карманные часы, Хьюм посмотрел на них – как будто не знал, который час. – Добрых три часа, мисс Маккаллум.

– Мне захотелось хорошенько прогуляться, – ответила девушка.

– Такое не подобает, – пробормотала миссис Хьюм.

Старуха не любила Девину и не считала нужным притворяться. Ей не нравились весьма необычные условия, которые девушка выдвинула, прежде чем согласиться на это место. В результате она часто бранилась, когда Девина проявляла независимость, стоявшую первым пунктом в ее списке обязательных условий.

– Как ты провела вторую половину дня, Нора? – спросила старуха. – Ведь из-за отсутствия мисс Маккаллум тебе пришлось остаться одной…

– Ходила к моей подружке Энн, – ответила девочка. – У нее новая кукла, и она всегда носит ее с собой. Если бы я была младше, то могла бы ей и позавидовать, потому что кукла французская. Но мне кажется, что глупо повсюду таскать с собой куклу, если тебе уже тринадцать.

– Уж лучше кукла, чем книга, слишком сложная для твоей юной головки, – проворчала пожилая дама.

– Миссис Хьюм, меня пригласили в ваш дом, чтобы побуждать Нору интересоваться сложными вещами, – заметила Девина.

Бледное лицо старухи порозовело, и она пробурчала:

– И я должна терпеть такую дерзость от гувернантки?..

– Ее наняли учительницей, мама, а не гувернанткой, – возразил мистер Хьюм. – И она вовсе не проявляет дерзость, а объясняет тебе положение вещей.

Девина с благодарностью посмотрела на своего нанимателя. Ему наверняка было не так-то просто возражать матери, в особенности – объяснять, почему учительница не ведет себя так, как обычная прислуга.

Миссис Хьюм – с уже побагровевшим лицом – извинилась и встала из-за стола. Ее уход мог бы стать драматическим, да только она не могла выскочить из столовой слишком уж быстро. Из-за больных суставов, что часто случается у пожилых женщин, она нуждалась в помощи и в трости. Девина тотчас подскочила к ней, чтобы помочь, а Нора спросила:

– Можно мне тоже уйти?

– Да, можно, – отозвался мистер Хьюм.

– И займись латинскими глаголами, – сказала Девина. – Завтра проверим.

Нора не застонала и не стала возражать. Послушная девочка, она, казалось, даже получала удовольствие от учебы. «Но долго ли это еще продлится?» – гадала Девина. Ведь вскоре модные наряды и молодые люди вскружат ей голову, и вспомнит ли Нора о том, что должна и чего не должна знать юная девушка?

Мысленно вздохнув, Девина принялась за тушеную курицу, а мистер Хьюм тем временем пил вино. Его длинные пальцы так осторожно держали ножку бокала, словно он был хрустальным, а не оловянным. Девина ждала, когда же Хьюм затронет столь важную для нее тему. Наконец, сделав очередной глоток, он спросил:

– И что же, Брентворт действительно приходил из-за наследства?

– Да, – кивнула девушка.

Иногда Девина жалела о том, что поделилась с мистером Хьюмом своей тайной, из-за которой приняла его предложение и стала учительницей его дочери. Она с самого начала сомневалась, что ей стоило соглашаться на эту работу. Начать с того, что мистер Хьюм, с которым она познакомилась в Эдинбурге, проявлял к ней излишний интерес в том смысле, в котором сам он ее не интересовал.

Во время той встречи, когда она приняла предложение, она многое о себе поведала. Сказала, что ей нужно поехать в Лондон, чтобы подать прошение королю.

К сожалению, мистер Хьюм заключил, что эта история может послужить и другим целям – в дополнение к тем, которые он вынашивал в надежде на роман с ней. Судя по всему, его заинтересовало ее шотландское поместье, если, конечно, ей удастся его заполучить.

– Что вы о нем думаете? – спросил он.

– Гордец. Прекрасно осознает свою значимость и положение в обществе. – Девина помолчала. – Очень умный к тому же. Чего я никак не ожидала. Неверно предположила, что он ленив, богат и испорчен – как персонаж сатирического фельетона.

– Английская аристократия не вся состоит из глупых и вялых бездельников, склонных к самолюбованию. В большинстве своем – да. Но не целиком. Я ведь предупреждал вас, что Брентворт – человек очень опасный.

Мистеру Хьюму нравилось считать себя советчиком в ее сложном предприятии. Он рассчитывал на политические и материальные выгоды, не имевшие отношения к ее целям, и поэтому то и дело пытался ее наставлять. А Девине это очень не нравилось – у нее имелись собственные планы. Она хотела превратить тот шотландский особняк в уютное место, где можно будет оказывать медицинскую помощь простым людям, о которых ее отец всегда заботился, пока мог. Таким образом она продолжила бы его дело и обрела бы наконец цель в жизни, утраченную после смерти отца.

– Любой герцог – личность весьма влиятельная, сэр, – ответила она. – Он как-то очень уж грозен. Ничего не открывает и никогда не раскроет свои карты…

Хьюм утвердительно кивнул.

– Да, разумеется. А он знает, что вы задумали?

– Наш разговор в саду доказывает, что он знает все. Думает, что я мошенница. Что все это сочинила. Полагаю, мне следовало подождать, пока не наберется больше доказательств. Только я думала, что оставленных дедом доказательств вполне достаточно. А их даже найти не могут…