Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре [СИ]

После тоста Алексей тихонько увлек Лизу танцевать, но вскоре, к их огорчению, оркестр оглушительно грянул плясовую. «Замороженный судак» Бенуа, никого не видя перед собой, кинулся плясать. Залихватская мелодия подняла Айседору и понесла в круг танцующих. Все постепенно расступились, давая ей большего пространства. Ее заразительные движения заколдовали… Неожиданно кончик туфли танцовщицы зацепился за край ковра, и Айседора упала. Глебов хотел было помочь ей, но она, ничуть не смутившись, поднялась сама и продолжила свой танец, не смотря на насмешливые взгляды некоторых из приглашенных.

Алексей одобрительно ей улыбнулся, затем обернулся к Лизе, но ее и след простыл.

Обходя зал в поисках жены, Глебов вдруг от неожиданности остановился. Неужели?! Он услышал знакомый голос певицы, исполняющий романс, и резко обернулся к сцене. Катарина! Катарина Хмельницкая! Как долго же он ее искал!

Она тоже заметила его и узнала. На мгновение сбилась, однако быстро взяла себя в руки. Дождавшись конца выступления, Алексей подошел к ней.

— Здравствуй, Катарина.

— Здравствуй, — сухо ответила она.

— Нам нужно поговорить.

Катарина окинула его холодным взглядом:

— Хорошо. Идем, — и зашагала к одной из двери, ведущей в коридор.

Глебов оглянулся в поисках жены, но, не увидев ее, последовал за Катариной.

Алексей и не предполагал, что Лиза, рассерженная тем, что он бросил ее и кинулся помогать Айседоре, захотела уйти без него, однако как раз в этот миг вернулась за забытым ридикюлем [19] Ридикюль — женская сумочка, украшенная вышивкой, на длинном шёлковом шнуре, надеваемом на руку. . Конечно же, она увидела своего мужа, уходящего из зала с певичкой. Ревность захлестнула ее новой волной. Лиза бросилась следом за ними, но ее перехватил пьяный и веселый до невозможности Бенуа. Когда ей удалось отделаться от него, она уже не знала, где искать своего неверного ненадежного супруга.

Глебов и Катарина вошли в небольшую гримерку. Заметив на тахте спящего пятилетнего мальчугана, Алексей захотел подойти, но женщина его остановила.

— Не буди.

— Я только хотел.

— Не важно. Я получила твое письмо. Что тебе от нас надо, Глебов?

— Я просил тебя дождаться меня.

Дверь резко распахнулась и на пороге, так некстати, возникла Лиза. Она взглянула на Алексея, затем на женщину, потом на ребенка. После этого гневно уставилась на мужа.

— Ты. Ты — подлец! — выпалила она.

Мальчик побеспокоенный, пошевелился, но не проснулся. Лиза резко развернулась, однако Алексей успел ее поймать за руку, прежде чем она убежала.

— Лиза, ты все не так поняла! — прошипел он. Затем вывел ее в коридор и прикрыл дверь. — Катарина — подруга Костика, понимаешь?

Лиза недоверчиво фыркнула.

— Я прошу тебя, иди в зал и подожди меня, хорошо? Я тебе потом все объясню.

Он чмокнул ее в лоб и вошел в гримерку. Как только дверь за ним закрылась, Лиза гневно сжала кулаки. Грудь ее вздымалась, глаза прожигали закрытую дверь. Затем она резко развернулась на каблучках и бросилась прочь.

Глебов тяжело вздохнул, прошел через комнату, сел на стул. Взъерошив волосы, он посмотрел на стоящую перед ним женщину, весь вид которой говорил о том, как она его ненавидит и презирает.

— Катарина, Костик был моим другом.

— Но он погиб из-за тебя, не так ли?

Алексей вздохнул:

— Если бы я мог, я отдал бы за него жизнь, не задумываясь.

— Но не отдал же! — Она подошла к ребенку. — Посмотри на него. У него теперь нет отца.

— Я искал тебя почти полгода не для того, чтобы оправдываться. Я хочу помочь вам.

— Нам не нужна твоя помощь.

Понимая, что разговор не клеится, Глебов встал.

— У Костика осталась доля в игорном доме, денежные сбережения. Все это ваше, не забывай.

— Не забуду, уж не сомневайся.

Алексей взглянул на нее с сожалением, прошел к выходу, остановился, обернулся.

— Ты работала с нами, Катарина. Мошенничества — всегда риск, ты же знаешь.

— ТЫ втянул нас в свои аферы!

— Ты сама сейчас не осознаешь, что говоришь. Не отказывайся от помощи, Катарина. Я крестный Пашки, — Алексей кивнул в сторону мальчишки, — и готов помогать тебе в его воспитании.

— Нам не нужна твоя помощь. Уходи!

Катарина указала ему на дверь. Глебов вздохнул, открыл дверь и вышел. Когда дверь за ним закрылась, молодая женщина опустилась на стул и прикрыла лицо руками. Перед тем как отправиться вытаскивать друга из передряги, Костик Абрамович сказал ей, что по возращению они наконец-то поженятся. Из поездки Костик так и не вернулся.

Глебов шел по коридору, подавленный разговором с Катариной. На душе было гадко — Алексею, так же как и Катарине, очень сложно было пережить и принять смерть Костика Абрамовича — для него он был лучшим другом. По крайней мере, он нашел жену и ребенка Кости и постарается им помочь…

В этот момент Глебов вспомнил о том, как расстался с Лизой и поспешил ее найти. Среди приглашенных ее не оказалось. Швейцар, получив от Алексея звонкую монету, сообщил, что госпожа Глебова уже уехала.

Алексей вздохнул. Лиза опять не так все поняла. Дома предстояло объяснение с женой. По-видимому, она не поверила, что Катарина — жена его друга. Надо было раньше рассказать ей, что он занимался поиском Катарины и Пашки все это время.

Честно говоря, он не был готов выслушивать претензии жены — хотелось побыть одному в тишине и покое. Да и ей нужно дать время успокоиться и остыть. Однако задерживаться в ресторане Глебов тоже не хотел.

Он хотел было уже уйти, но к нему поспешила Айседора.

— Куда же вы? Веселье в самом разгаре.

— Я хотел бы откланяться, мисс Дункан.

— Зовите меня, Айседорой. Или Дорой — как вам угодно. — Она взяла его под руку.

— Хорошо. Дора.

— А я буду звать вас Алексом. Алекс Глебов. — Женщина произнесла его имя так, будто пробовала на вкус что-то новое и очень приятное. Затем она посмотрела ему в глаза.

— Вы чем-то опечалены, Алекс.

— С чего вы взяли? — Глебов надел маску ленивого безразличия.

— О, я вижу и ощущаю это, Алекс.

Глебов улыбнулся.

— Так вот что помогает вам творить — ваша чувствительность, — сменил он тему разговора.

— Знаете, Алекс, — произнесла она, — когда я прибыла в ваш город, я видела на рассвете длинную погребальную процессию. Несли несколько гробов. Это было очень, очень печально. Во время выступления моя душа плакала, вспоминая о ней. Я танцевала так, словно страдала и томилась при трагических звуках прелюдий, протестовала и рвалась ввысь под бравурные полонезы. И вот, моя душа и мой танец пробудили в богатой, аристократической публике бурный отклик.

Алексей поцеловал руку, затянутую в перчатку.

— Вы танцевали божественно, Дора.