Сандра Паретти - Роза и меч

– Не надо, Симон! – Она стремительно выбежала из своего укрытия.

Мужчины недоуменно уставились на невесть откуда взявшуюся женщину как на видение. Каролина не спеша повернулась к командиру взвода.

– Делайте, что хотите. С Парижем. С Францией. Но это дом моего отца. Здесь имеет силу только его слово! – Она стояла, освещенная светом, проникавшим в холл через открытую дверь.

Командир изобразил подобие поклона.

– Графиня, у нас приказ…

– Вы же слышали, что мой отец в Фонтенбло, – перебила она его. – Там и выполняйте ваш приказ. В этом доме никого нет. Только я и Симон. Я даю вам свое слово.

Командир смерил ее испытующим взглядом. Его близко посаженные глаза со сросшимися над ними черными бровями затуманились.

– Слова такой красивой и мужественной женщины мне достаточно. – Он сделал своим людям знак рукой, и те с недовольным бурчанием вышли из дома.

Он дошел с ними до портала и отдал несколько приказаний.

Симон все еще не двигался с места. Он стоял там же, на нижней ступеньке лестницы, с опушенными руками и внешне равнодушный. Но Каролина слишком хорошо его знала, чтобы он мог ввести ее в заблуждение. Внутри у него все дрожало от напряжения. Она была абсолютно уверена, что они в доме не одни, что кто-то скрывается здесь…

Командир вернулся и подчеркнуто вежливо поклонился.

– Разрешите представиться: комиссар Теофиль Тибо, – на его лице, которому массивный подбородок придавал что-то жестокое, промелькнула самонадеянная улыбка. – Я весьма сожалею, что мне довелось познакомиться с вами при таких не слишком галантных обстоятельствах, но, быть может, мне удастся исправить это первое впечатление.

Вежливость требовала пригласить его в комнату, но Каролина хотела как можно скорее закончить разговор.

– Здесь еще очень неуютно, – произнесла она.

– Графиня, там, где находитесь вы, – уже рай.

– Вы вернулись, чтобы сказать мне об этом?

Лицо мужчины расплылось в довольной улыбке.

– Вы были бы первой женщиной, которой не нравится слушать, что она красива.

– В подходящий момент и от подходящего мужчины – весьма охотно.

– Кто знает, может, подходящий момент уже настал, графиня. Вы напрасно недооцениваете знакомство с таким человеком, как Теофиль Тибо. Он мог бы кое-что сделать… для дочери наполеоновского генерала. – Тибо уничижительным жестом показал на бюст Наполеона на полу. – Во всяком случае, его время прошло! Бесповоротно! – Он поймал ее руку и губами прижался к ней. – Я ваш слуга…

Каролина стояла, прислонившись спиной к двери. Когда постепенно стихли шаги комиссара, она почувствовала, как у нее дрожат коленки. Но было еще одно чувство, обуревавшее ее: внезапная жгучая ярость, такая же, как у отца и Филиппа, и уверенность, что в такой момент она способна убить человека. К ней подскочил Симон.

– Что с вами?

– Ну а теперь выкладывай – что происходит там наверху, Симон?

– С чего вы взяли? Что может происходить там наверху?

– Не пытайся меня обмануть! С самого первого момента у меня такое ощущение, что в доме еще кто-то есть. Твое смущение при моем появлении, твое беспокойство на кухне. И когда пришли полицейские, ты стоял на лестнице с таким видом, что было ясно: путь наверх лежит только через твой труп.

Симон покачал головой.

– Я ничего не могу сказать.

Каролина усмехнулась и побежала мимо него вверх по лестнице. Она перебегала из комнаты в комнату. Все они имели нежилой вид, всюду в нос ударял пыльный, застоявшийся запах помещений, которыми давно никто не пользовался. Наконец, в комнате с эркером, выходящим в парк, Каролина обнаружила открытое окно. Она высунулась наружу. Парк был пуст. Симон ходил за ней по пятам.

– Вы будете похуже людей Фуше, – попробовал он пошутить.

Каролина недоверчиво обшарила глазами комнату. Гардеробная! Дверь была приотворена. Она распахнула ее и отдернула в сторону занавеску. На латунной штанге висела пестрая неразбериха формы всех видов, черные возничьи пальто, выцветшие платья вроде тех, что носят крестьянки в Провансе, бальные платья изумительных цветов, нищенские лохмотья… И тут она нашла монашеские рясы: черные, белые, коричневые. Ее вдруг осенила догадка, в памяти всплыли виденные картины: свистящий удар шпаги, кровавый знак на щеке казака… Она пытливо посмотрела на Симона. Симон? Доверенное лицо того таинственного незнакомца? Эта роль как раз для него, при его молчаливости и твердости.

– Раньше ты мне всегда доверял, – льстиво произнесла Каролина.

Вместо ответа Симон вновь закрыл одежду занавеской и собрался уходить.

– Вам не нужно всего знать.

– Но… Быть может, я знаю больше, чем ты предполагаешь.

Он взглянул на нее почти по-отечески.

– Не расспрашивайте, так будет лучше.

– Для кого лучше? Симон! Я могла бы тебе кое-что продемонстрировать. Для этого мне нужна шпага. Шпага и… щека, – она изобразила двойной удар шпагой против Симона и звонко расхохоталась над его озадаченным лицом. – Ну, я права? Жиль…

Он не дал ей договорить, зажав ладонью рот.

– Не играйте этим именем, графиня, особенно перед чужими! Вы можете считать, что знаете больше. Этим вы подвергаете опасности и себя, и его. А я не имею права говорить. Меня связывает данная клятва.

Каролина знала, что он будет, молчать, и больше не настаивала.

Что поручил тебе граф? – спросила она.

– Присматривать за домом, держать ухо востро, а потом вернуться назад к нему.

– Мы отправимся еще сегодня, – решительно произнесла она. – Мне нужно в Фонтенбло.

– Будет нелегко пробиться туда. На всех ворогах строго проверяют паспорта.

Каролина засмеялась, откинув назад волосы.

– Против этого я знаю одно средство, – она показала на гардеробную. – Там мы отыщем что-нибудь подходящее, как ты считаешь?

Крестьянская повозка с грохотом подъезжала по широкой аллее к Фонтенбло. На небе горела вечерняя заря, и когда они покинули тенистую аллею, Каролине показалось, что из золота сделан не только знаменитый Порт-д'Оре, но и весь замок. Повозка резко остановилась. К ним подошли два стражника.

– Эй, крестьянин, для кухни что-нибудь везешь? Или хочешь оставить нам свою красотку-дочку?

Симон затряс головой.

– Нам нужно попасть внутрь.

– Попасть внутрь! – со смехом передразнил солдат. – Я так и знал, это спец-курьер из Парижа.

Второй солдат был более подозрительным.

– У тебя есть паспорта – для тебя и твоей дочки?

Симон протянул ему бумаги, которые вынул из кожаного мешочка на груди. Через окошко караульной будки Каролине было видно, как солдаты сдвинули головы, а потом послали гонца в замок. Она слезла с козел и подошла к пруду. В тиши был слышен плеск фонтанов. За каменной оградой угадывался сумрачный парк. В глубине возвышался замок, казавшийся бесконечным со своими сотнями окошек. Каролина подошла поближе к воде и склонилась к блестящей поверхности, на которой чуть вздрагивало ее отражение: сине-малиновая шерстяная юбка в глубокую складку, корсет со шнуровкой цвета бургундского, а сверху темно-синий шерстяной платок. Волосы были спрятаны под накрахмаленным чепцом цвета слоновой кости, строго обрамлявшим лицо, однако благодаря своим широким крыльям все же придававшим ему что-то кокетливое.