Джоанна Линдсей - Прекрасная буря

– Так ты собираешься остаться на Ямайке или нет? – спросил Мортимер.

– Пока не решил, хотя вряд ли, ведь теперь у меня на руках огромное имение в Англии, с которым надо что-то делать. Жаль, что отец не поедет со мной. Я все еще надеюсь, что у бабушки наступит просветление, причем достаточно долгое, чтобы я мог расспросить ее о матери. Мне придется ждать, и, чтобы ничего не пропустить, жить в имении.

– Неужели ты все еще надеешься найти мать после стольких лет? Теперь ты знаешь, что она хотела забрать тебя с собой и тем не менее так за тобой и не вернулась. Я знаю, это неприятно слышать, но…

– Оставь, – прервал его Дэймон. – Я хочу знать, что с ней случилось. Меня мучает эта загадка. Но ты можешь ко мне присоединиться. У тебя всегда будет дом, если захочешь!

– Я так и собирался поступить, – засмеялся Мортимер. – Но ты знаешь, у меня богатые родственники. Мне нужно подумать, что я могу сделать в жизни, куда применить полученное образование, в которое мы вложили столько сил. Или же, например, я могу жениться на красавице!

– Желаю успеха. Но, похоже, у красавиц бывает слишком много неприятной родни.

– Ну, это только у твоей красавицы, – хмыкнул Мортимер. – Я не представляю, как ты можешь уживаться с этой бурей.

– Ну что же, – Дэймон дружески постучал по его груди костяшками пальцев, – будем надеяться, ты найдешь свою. Отец у себя в каюте?

– Да, он жаждет с тобой поговорить. Наверное, волнуется о том, что с ним будет дальше. Ты еще не объяснил ему ситуацию?

– Нет. Я все еще не могу прийти в себя после того, как обнаружил, что он был соратником Лакросса. Я так страдал от того, что отец мучается в тюрьме, а оказывается, он уже давно нашел выход оттуда. Хорошо, сейчас я с ним поговорю.

Сирил мерил шагами каюту, которую ему предстояло делить с сыном до возвращения на Ямайку. Он выглядел хорошо, разве что его каштановые волосы поседели у висков. Если ему и пришлось в тюрьме нелегко, за эти несколько месяцев он вполне оправился. Но на его лице читалось беспокойство, поэтому Дэймон спросил:

– Ты думал, тебе придется вернуться в тюрьму?

– Мы приплыли туда, где она расположена.

– Только для того, чтобы обелить твою репутацию. Ты совершенно свободен, отец, можешь не волноваться. Мы возвращаемся на Ямайку. Твоя плантация продана, но я перед возвращением в Англию куплю тебе другую.

– Ты не останешься? Ты узнал правду? – спросил Сирил.

– Какую правду? – нахмурился Дэймон.

Отец нервно сжал руки. Он выдержал столь длинную паузу, что Дэймон уже подумал, что он не ответит на этот вопрос. Но затем Сирил промолвил:

– То, что… что я был игроком. И слишком много пил после того, как ты уехал. Так что я мог только проигрывать. Я понимаю все это теперь и больше не попадусь в такую ловушку.

Дэймон все еще хмурился. Он слабо помнил, чтобы отец пил до того, как он отбыл учиться, и даже до того, как их покинула мать. К тому же большинство мужчин в его окружении пили в той или иной степени. Во всяком случае, это никак не мешало Сирилу управлять плантацией. Дэймон припоминал глухие отзвуки каких-то родительских споров о деньгах. Может быть, Мэлори прав, и Сирил уже тогда был игроком. Что, если он опять возьмется за старое?

– Может быть, ты вернешься в Англию со мной? – предложил Дэймон. – Имение Ривзов теперь мое. И ты можешь жить в нем сколько угодно. Тебе никогда не придется работать.

Сирил криво улыбнулся.

– Праздность – мать пороков, а я в душе – фермер. Работа на своей земле или чужой для меня – удовольствие. Меня знают на Ямайке как хорошего плантатора, а в Англии… нет, я не собираюсь туда возвращаться.

– Все же поразмышляй как следует, прежде чем решить окончательно.

– Не думай, что я не благодарен тебе, Дэймон. Ты стал достойным человеком, сын! Ты образован, ты говоришь, как настоящий лорд! Ты представить не можешь, как для меня важно то, что ты поставил на карту все – свое имя, репутацию, жизнь, – чтобы вытащить меня из тюрьмы. Я так горжусь тобой!

В его глазах появились слезы, и Дэймон обнял отца.

– Ты был хорошим отцом!

– Да, – продолжил Сирил, – после стольких лет я полюбил Ямайку, и у меня там друзья… даже женщина, на которой я теперь могу жениться, потому что уже не так жалок, как прежде.

– Но мать, возможно, жива! – возразил Дэймон.

– Не для меня, – вдруг резко ответил Сирил, но потом смягчился, – я любил тебя с первого мгновения твоей жизни и ее за то, что она подарила мне тебя. Я всегда буду любить тебя. Но я понимаю, что теперь у тебя своя жизнь и нас будет разделять океан. Я не совершу прежних ошибок и не упущу новый шанс на хорошую жизнь, который ты мне предоставил. Клянусь!

Отец и сын обнялись, в глазах обоих стояли слезы.

Жаклин слегка приподняла голову от подушки, чтобы посмотреть, кто ворвался в ее комнату без стука, но она и так это знала – такое могла позволить себе только Джудит.

– Ну, на этот раз ты в самом деле больна? – воскликнула Джудит.

– Нет.

– Ну, может быть, хоть лодыжку растянула?

Жаклин опустила голову на подушку и вяло прикрыла глаза рукой.

– Скука, если ты так уж хочешь знать. Это путешествие на Карибы было настолько потрясающим, что теперь приходится страдать от скуки. Меня больше ничто не интересует.

– И только-то? Ты страдаешь просто от скуки?!

– А от чего еще?

Джудит плюхнулась на кровать и рывком подняла Жаклин, чтобы та села рядом.

– Ну, не знаю. Может быть, ты врешь, что не влюбилась в пирата?

– Ничего подобного! Хотя иногда… я чувствую… я даже не знаю, как это назвать. Я страдаю!

Жаклин не могла заставить себя открыться перед подругой, сказать, что ее волнует то, что Дэймон, возможно, никогда ее не любил и в самом деле просто использовал для того, чтобы заручиться поддержкой ее отца. Он получил то, что хотел, и возможно, ей больше никогда не удастся его увидеть!

– И плачешь? – продолжила допрос Джудит.

– Не глупи, Джудит, ты знаешь, что я не плачу!

– Однако люди не страдают от скуки…

– Я могу! – прервала ее Жак.

– А вот влюбленность, – невозмутимо продолжила кузина, – может заставить человека страдать. По ряду причин. Первая – разлука с предметом любви. Вторая – если человек испытывает сомнения в чувствах любимого. Или, если он думает, что любимый не испытывает к нему таких же чувств… это в сто раз хуже, чем первые две причины. Еще, если человек думает, что любимый его предал, это в тысячу раз…

– Джудит! – снова прервала ее Жаклин, – мы говорили обо мне, а не о тебе. И кстати, я поражена, ты не забыла трудности вашего с Натаном романа? Ведь вы поженились и теперь абсолютно счастливы!

– Именно поэтому я и могу вспоминать те тяжелые времена сомнений, смеясь.