Наташа Лестер - Ее секрет

Самые долгие две недели в жизни Лео закончились, и подошло время взойти на борт корабля. Вслед за Монктонами Лео поднималась по сходням на палубу, прилагая отчаянные усилия к тому, чтобы не прожигать взглядом спину Эверетта. Он уехал в Лондон на следующий день после провального званого ужина – наводил порядок в делах, по словам Матти, – и в Саутгемптон вернулся только сегодня утром. Как следствие, еще никогда в жизни Лео так не радовалась, когда услышала знакомый голос, окликающий ее по имени. Резко обернувшись, она увидела, как по пристани к ней спешит Джоан, одной рукой придерживая шляпку, а другой волоча чемодан, который нещадно колотил ее по ногам.

– Джоан! – вскричала Лео и замахала рукой, как сумасшедшая. – Что ты здесь делаешь?

– Я поняла, что мне не нужен Пит в качестве повода переехать в Нью-Йорк. А еще я не могла допустить, чтобы все плюшки достались тебе, – сказала Джоан, крепко обнимая Лео. – Кроме того, – прошептала она, – из твоего письма я поняла, что тебе срочно нужна подруга.

– Так ты едешь со мной?

– Разумеется, еду.

Лео поцеловала Джоан в щеку.

– Спасибо тебе. Мне уже стало лучше.

И она не покривила душой. Лео ступила на сходни рука об руку с Джоан, посмеиваясь над людьми вокруг, многие из которых – хорошо одетые и явно состоятельные, судя по их внешнему виду, – во всеуслышание жаловались на соседство с теми, кто при иных условиях и носу не казал бы на палубу из кубриков четвертого класса. Какая-то женщина, настоящая красавица, в пышных светлых волосах которой проглядывали локоны цвета меди, подстриженные чуть ниже подбородка идеально ровной линией, словно шеренга марширующих на плацу солдат, громко и игриво заявила своему спутнику:

– Дайте мне сигарету. Запах немытых тел убивает меня. – В голосе ее прозвучал безошибочно узнаваемый американский акцент.

– Фэй! – окликнула ее Матти, и коротко стриженная женщина обернулась.

– Так ты тоже угодила на это пуританское корыто? – Фэй улыбнулась, остановившись прямо посреди сходней, не обращая ни малейшего внимания на вереницу людей позади себя и ожидая, пока к ней не подойдет Матти и не запечатлеет поцелуй у нее на щеке. – Что ж, теперь у меня появилась надежда, что нам хотя бы не будет скучно.

– Ты помнишь Эверетта? – сказала Матти, взяв своего жениха за руку и заставляя его остановиться.

– Еще бы, – проворковала Фэй столь игривым тоном, что Лео от изумления приоткрыла рот. – Как мило, что вы оказались в заточении вместе с нами. – С этими словами Фэй протянула ему свою руку для поцелуя.

Но Эверетт просто пожал ее.

– Думаю, мы задерживаем остальных, – сказал он, кивая на вереницу людей за спинами двух женщин.

– Не смей флиртовать с ним, – заявила Матти и хихикнула. – Он – мой, помнишь?

На следующее утро Фэй в прелестном атласном платье, искрящемся волшебной зеленью, подобно солнечным бликам на волнах, подошла к Лео. Та едва не выпрыгнула из своего шезлонга, нервная и утомленная, поскольку ночью не сомкнула глаз, держа тазик для бедной Джоан, желудок которой и океан оказались злейшими врагами. Когда же подруга наконец уснула, Лео воспользовалась возможностью подышать свежим воздухом, не отравленным запахом дезинфицирующего средства. Она слегка припудрила лицо, нарумянила щеки и подкрасила губы в попытке сделать вид, будто ничего страшного не произошло. Но вот теперь эта женщина, подруга Матти, остановилась перед ней с таким видом, будто хотела сказать ей нечто важное.

– Да? – осведомилась Лео.

– Катись отсюда! – Голос женщины прозвучал столь властно, что субъект, сидевший рядом с Лео в соседнем шезлонге, послушно встал и поспешил прочь. – Меня зовут Фэй Ричиер, – сказала она. На шее у нее красовалась нитка необычного жемчуга, – словно лýны неправильной формы, – мягко серебрившегося в лучах солнца.

Лео неохотно пожала протянутую руку.

– Я все утро глазею на ваши губы и спрашиваю себя, как вы сумели добиться такого оттенка, – без обиняков заявила Фэй. – Именно о такой помаде я мечтаю с тех самых пор, как стала достаточно взрослой, чтобы красить губы. Но все, что мне удавалось найти, стирается с первым же глотком шампанского, после чего смотрится столь уныло, что я кажусь себе двенадцатилетней девочкой. А у вас – сочный цвет спелых вишен.

Лео невольно рассмеялась.

– Я сама изготовила ее.

– Вы не сказали, как вас зовут.

– Леонора Ист.

– Что ж, Леонора Ист, с этой помадой вы самая интересная штучка на этом пароходе, хотя это, пожалуй, еще мягко сказано. – Фэй выдержала паузу, достаточно долгую, чтобы Лео покраснела, почувствовав себя объектом пристального изучения, а потом помахала рукой мужчине, с которым Лео видела ее на сходнях.

– Бендж! – окликнула его Фэй. – Иди сюда и познакомься с мисс Леонорой Ист. Это мой брат, Бенджамин Ричиер.

– Можно просто Лео, – сказала Лео, вставая и обмениваясь с ним рукопожатием.

– Сегодня вечером Лео ужинает с нами, – сообщила брату Фэй.

– О, нет, я не могу, – запротестовала Лео.

– У вас есть другие планы, учитывая, что мы застряли на этой консервной банке? – полюбопытствовала Фэй, выразительно приподняв брови. – Я не намерена выпускать вас из виду, пока мы не достигнем суши и я не уговорю вас приготовить для меня капельку такой вот красоты. – И она показала на губы Лео.

– Прошу вас, не обращайте внимания на мою сестру, – сказал Бенджамин. – Она привыкла добиваться своего, и, как мы выяснили, ее прямота – совсем не то, к чему привыкли большинство лондонцев.

– Я не принадлежу к числу жителей Лондона, посему она может быть настолько прямой, насколько захочет, – отозвалась Лео, с улыбкой глядя на Фэй, не проникнуться симпатией к которой было решительно невозможно.

Фэй рассмеялась и захлопала в ладоши.

– Видишь? Лео наверняка окажется куда забавнее тех ужасных вдовушек, с которыми мы давеча сидели за одним столом. Они не могли говорить ни о чем ином, кроме умерших. Я устала от войны. Пришло время забыть о ней.

– Фэй! – Имя сестры в устах Бенджамина прозвучало резко, как выстрел.

Но тут сочла за благо вмешаться Лео:

– Я тоже устала от войны. И с удовольствием присоединюсь к вам за ужином.

Все было прекрасно, пока Лео находилась на палубе в ясный солнечный день, поддавшись очарованию женщины в ярко-зеленом платье, но, когда она вернулась в каюту, ситуация предстала перед ней совсем в ином свете.

– Кажется, я только что совершила большую ошибку, – сказала она Джоан.

– И я тоже, – простонала Джоан, нисколько не походившая сейчас на веселую и улыбающуюся девушку из Сиднея, к которой так привыкла Лео.

Даже обман Пита не сказался на ней столь роковым образом, как это сумело сделать море. Светлые каштановые волосы намокли от пота и стали почти черными, кожа побледнела еще сильнее, чем за два года ее пребывания в Англии, а многочисленные веснушки пятнами выделялись на лице.