Сабрина Джеффрис - Страсть герцога [litres]

– Нет, не выгонишь. Тебе никогда не найти того, кто делал бы то, что делает он, за такое маленькое жалованье. – Завершив шитье, она вручила брату перчатку. – К тому же ты провоцировал его, назвав настоящую фамилию.

– О, во имя Господа, – ответил Дом, натягивая перчатку. – Я не стану называть своего слугу по его сценическому псевдониму, где бы он ни проводил большую часть вечеров.

– Знаешь, тебе нужно быть к нему добрее, – упрекнула его Лизетт. – Из-за твоего требования оставаться здесь по ночам, чтобы присматривать за мной, ему пришлось отказаться от небольшой роли, репетировать которую он должен был начать на этой неделе. И в любом случае он прав. Тебе пора. – Она с трудом сдержала улыбку. – Минуты и правда спешат к концу.

Пробормотав проклятье, Дом повернулся к двери, однако затем замер и оглянулся на нее.

– Насчет Тристана. Если к моменту моего возвращения из Шотландии от него по-прежнему не будет никаких вестей, я подумаю, что можно сделать.

– Спасибо, Дом, – произнесла Лизетт тихо, понимая, чего ему стоило дать такое обещание.

– Но не думай, что я помчусь во Францию на поиски этого шельмеца, – проворчал он. – Разве что кто-нибудь мне за это заплатит.

– Возможно, пока ты будешь в Эдинбурге, я распутаю дельце-другое, – сказала Лизетт весело. – Тогда я смогу тебе заплатить.

Ее брат нахмурился.

– Это и близко не смешно. Пообещай мне, что не станешь делать такие глупости.

Таинственно улыбнувшись, она взглянула на часы.

– Ты опоздаешь на корабль, если не выйдешь сию же минуту.

– Так помоги мне, Лизетт, если ты…

– Иди, иди! – крикнула она, толкая Дома к двери. – Ты прекрасно знаешь, что я тебя дразню. Не волнуйся за меня. Со мной все будет хорошо.

Наконец он ушел, бормоча что-то о нахальных слугах и беспокойных сестрах. Рассмеявшись, Лизетт вновь взялась за корреспонденцию, откладывая каждое из писем к документам по тому или иному делу и сооружая стопку из новых запросов, которые собиралась просмотреть последними.

Она провела день, отвечая на эти письма, делая примечания по поводу дел, которые, как ей казалось, могли заинтересовать Дома, и занимаясь делами по хозяйству. Когда Лизетт легла в постель, была уже почти полночь. До этого пытаться уснуть не имело смысла: большую часть вечеров по улицам шатались толпы театралов. Впрочем, ей нравились шум и суматоха. Они напоминали Лизетт о театрах, в которых маман играла в Тулоне.

Когда она легла, шум на улице стих. Обычно он не возобновлялся до полудня – во всяком случае, на их оконечности Боу-стрит.

Потому, когда вскоре после рассвета с первого этажа донесся тяжелый стук во входную дверь, у Лизетт едва не остановилось сердце. Кто бы это мог прийти в такую рань? О боже, неужели что-то помешало кораблю Дома отправиться в Эдинбург?

Спешно набросив пеньюар поверх ночной рубашки, она поспешила в коридор, услышав ворчание Скримшоу, уже направлявшегося к двери. Едва он успел открыть ее, как послышался сердитый мужской голос:

– Я требую встречи с мистером Мэнтоном.

– Прошу прощения, сэр, – ответил Скримшоу, с большим апломбом играя роль дворецкого. – Мистер Мэнтон не принимает клиентов в столь ранний час.

– Я не клиент, – парировал мужчина. – Я – герцог Лайонс. – В его голосе звучал ледяной гнев, на который были способны только аристократы. – И лучше бы ему со мной увидеться.

Это смелое заявление заставило Лизетт в панике ринуться к двери.

– В противном случае, – продолжил герцог, – я вернусь с представителями закона, которые обыщут каждый дюйм этого дома в поисках его и его…

– Его здесь нет, – сказала Лизетт.

Сбегая по лестнице, она даже не думала о том, как была одета. Последней вещью, в которой нуждались «Расследования Мэнтона», был назойливый герцог, шарящий по особняку вместе с толпой полицейских из-за того, что его разозлил какой-то глупый пустяк. Даже слух об этом мог разрушить их жизнь.

Однако, оказавшись внизу и увидев гостя, Лизетт замерла. Потому что стоявший перед Скримшоу в двери человек не выглядел как герцог.

О, одет он был по-герцогски – дорогой шелковый цилиндр, искусно сшитый кашемировый сюртук, идеально завязанный шейный платок. Однако все герцоги, которых Лизетт видела в газетах или на карикатурах, были седыми и согбенными.

Этот же герцог был совсем другим. Высокий и широкоплечий, он поразил Лизетт больше, чем любой другой из мужчин, которых она видела за всю свою жизнь. Он не был красавцем, нет. Черты его лица выглядели излишне резкими – тяжеловатая челюсть, слишком глубоко посаженные глаза. Золотисто-каштановые волосы тоже были откровенно прямыми, чтобы его прическа смотрелась модно. Однако герцог был привлекателен, о да. Лизетт он казался привлекательным настолько, что она сама на себя за это разозлилась.

– Дома здесь нет, – сказала она вновь.

– Тогда скажите мне, где он.

Он явно ждал, что Лизетт просто начнет плясать под его дудку, и это заставило ее ощетиниться. Ей уже приходилось иметь дело с людьми вроде него, и самым худшим было бы позволить ему себя запугать и рассказать слишком многое. В конце концов, она все еще не знала, что ему нужно.

– Он ведет расследование за пределами города, ваша милость. Это все, что я вправе вам сообщить.

Глаза безупречного нефритового цвета вперились в Лизетт, срывая с нее вуаль претенциозности. Одного свирепого взгляда хватило герцогу для того, чтобы раскрыть ее возраст, семейные связи, общественное положение. Он заставил Лизетт почувствовать, кем она была… и кем не являлась.

Герцог посмотрел в сторону, однако затем его всевидящие глаза вновь уставились на нее.

– А вы кто такая? Любовница Мэнтона?

Нарочитое презрение в его голосе заставило Скримшоу побагроветь, однако прежде, чем слуга успел что-то сказать, Лизетт коснулась его руки:

– Я справлюсь с этим, Шоу.

Слуга напрягся, однако он был знаком с Лизетт достаточно хорошо, чтобы распознать в ее тоне нотки, означавшие, что она вот-вот ринется в контратаку. С неохотой он отступил.

Лизетт холодно посмотрела герцогу в глаза.

– Откуда вы знаете, что я не жена Мэнтона?

– У Мэнтона нет жены.

Надменный болван. Или просто… англичанин , как назвала бы его маман. Возможно, он и не был похож на герцога, однако вел себя явно по-герцогски.

– Нет. Но у него есть сестра.

Это, похоже, озадачило герцога. Однако затем он вспомнил, зачем пришел сюда, и окинул Лизетт высокомерным взглядом.

– Вот только я о ней не слышал.

Это заставило Лизетт рассвирепеть по-настоящему. Она забыла о его угрозе, о том, сколь ранний на дворе был час, о том, во что была одета. Лизетт видела перед собой лишь еще одного Джорджа, раздувшегося от собственной важности.