Ирина Мельникова - Грех во спасение

— Не знаю почему, но я чувствую, что именно вас назначат командиром этого корабля, Алексей Федорович. — Маша заглянула ему в глаза и ободряюще улыбнулась. — Я буду ждать вас из экспедиции и молиться за вас и ваш успех. Несомненно, вы прекрасно справитесь с заданием.

— Спасибо, дорогая. — Барон ласково пожал ее руку и, оглянувшись по сторонам, быстро поцеловал в щеку. Помолчал секунду и вдруг сказал:

— А знаете ли вы, что Митя был бесспорным кандидатом на место командира «Рюрика», чему он был несказанно рад? Но потом произошла эта встреча с Алиной на вечере у княгини Кареевой, и все изменилось. Он отказался от назначения, чем вызвал недовольство великого князя Константина Николаевича, потом проявил невиданную до сих пор настойчивость и добился, чтобы его направили в Гвардейский морской экипаж, опять же поближе к Алине… Никогда не думал, что женщина будет вить из него веревки, а смелый, преданный делу морской офицер превратится в тряпку, о которую вытирает ноги пусть и прелестная, по крайне спесивая и надменная барышня!

— Алексей Федорович, расскажите, как вы учились и Морском корпусе, — попросила Маши, чтобы только переключить его внимание на детские воспоминания, по быстро пожалела об этом: она совершенно упустила из виду, что именно тогда зародилась дружба Алексея и Мити. И разговор опять завертелся вокруг человека, о котором она хотела бы забыть навсегда, но как-то не получалось.

Алексей с упоением принялся рассказывать о годах учебы в корпусе, и Маша каялась, что затеяла этот разговор, но остановить жениха было уже неприлично, и она смирилась с печальной необходимостью ознакомиться с летописью подвигов князя Дмитрия Гагаринова.

— В свое время я был самым маленьким среди однокампанцев [3], и товарищи часто подшучивали надо мной. Особенно популярна у пас была шалость под названием «закусить и выпить». Весьма неприятный розыгрыш, особенно если тебя подвергают ему чуть ли не еженощно. Делалось это так к кому-нибудь из спящих подкрадывался юный пакостник и давал ему оплеуху, и когда жертва открывала глаза, ей прямо в лицо выливался ковш ледяной воды. Другая шутка называлась «спустить корабликом». Для этого подходили к спящему, один из озорников брал простыню за два конца у ног, другой с головы, и спавший внезапно оказывался на полу. Естественно, я чаще всех подвергался подобным экзекуциям, и моим злейшим врагом был граф Глазенап. Наконец мои вопли, очевидно, надоели Мите, он надрал уши Андрюше Глазенапу, и тот оставил меня в покое, зато с Митей мы стали близкими друзьями и, поверьте мне, Маша, никогда не ссорились. — Алексей пожал плечами. — До сих пор не пойму, какая муха его укусила? — Он мягко улыбнулся. — Митя научил меня не бояться высоты. И, когда мы отправлялись во время каникул в двухмесячное практическое плавание в пределах Маркизовой лужи [4], нас с ним всегда выбирали в марсовые [5].

И с гордостью могу сказать, что равных нам по проворству и силам никого не было. Еще бы, за годы учебы в Морском корпусе мы полностью освоились с его поистине спартанскими нравами, ведь, что греха таить, за шалости нам с Митей доставалось сполна. Но мы никогда не кричали под розгами, а таких в корпусе называли молодцами, чугунамн и стариками. Последнее звание было особенно почетным.

И мы с Митей в числе «стариков» выполняли самые трудные работы: отдавали и крепили паруса, стоя на портах [6], привязанных к реям [7], брали рифы [8]… Работали мы на огромной высоте, и было лишь несколько смельчаков, которые поднимались до конца мачты. И Митя был единственным марсовым, кто добирался до клотика [9]и становился там на колени. — Алексей вздохнул и, улыбнувшись, покачал головой. — Однажды все марсовые лежали на реях, убирали паруса, а на ноке марсореи, то есть на самом ее конце, оказался Андрюша Глазенап. Рею спустить-то спустили, но она, вероятно, не дошла до конца и осела вниз почти на четверть. Все, конечно, испугались, а Андрюшка, у которого было самое опасное место, вдруг побледнел, не удержался и заскользил вниз. Митя успел схватить его за шиворот и держал почти на весу, пока не подоспела помощь и мы не спустили бедолагу на марс. — Барон перевел дух и смущенно посмотрел на Машу. — Наверное, вам не все понятно из моего рассказа?

— Ну что вы, — улыбнулась Маша, — я прочитала много романов о морских приключениях, так что достаточно прилично разбираюсь в ваших реях, марсах, марселях [10]и даже знаю, что бом-брамсели расположены выше, чем просто брамсели [11].

— Поразительно, — удивленно сказал Алексей, — вот уж не думал, что нанду и вашем лице не только хорошую слушательницу, но и знатока морского дела.

— Знатока — это слишком громко сказано, — улыбнулась Маша. — Хотя некоторые познания в этой области у меня имеются, в основном я их почерпнула из книг.

— И что бы вы хотели еще узнать о нашей учебе в Морском корпусе? — спросил барон. — Надеюсь, то, что я сейчас рассказал, было интересно и достаточно забавно?

— Спасибо, Алеша. — Маша неожиданно для себя назвала жениха так, как его обычно называл Митя. — Возможно, ваш сын тоже будет моряком…

— Наш сын, Машенька, — тихо поправил ее Алексей.

— Да, наш сын, — Маша смущенно улыбнулась и слегка покраснела, — и если он решит стать моряком, ему, несомненно, будет легче привыкать к жизни и учебе в Морском корпусе, потому что вы научите его не бояться трудностей, и в первую очередь высоты…

— Да, — улыбнулся барон, — наш сын обязательно станет моряком и не будет в числе тех слабонервных, которые не хотят добровольно идти на мачты, и их поднимают туда на веревках. Особенно эти трусы пугаются нутенс-вапт [12], которые от мачты идут к марсу первой площадки, так что надо лезть спиной вниз и держать тело на весу. А мы с Митей порой устраивали целые представления, соревнуясь, кто быстрее преодолеет эти злосчастные нутенс-ванты.

— Алеша, — Маша погрозила ему пальцем и рассмеялась, — я начинаю бояться, не являетесь ли вы неисправимым хвастунишкой, и так ли уж правилен мой выбор?

— Машенька, — протянул укоризненно барон, — я не сказал ни одного слова не правды. Что было, то было! Во многом благодаря Мите я стал неплохим моряком, и тем более обидно, что наша дружба дала трещину по непонятной для меня причине…

— Маша, очнись! — ворвался в ее сознание голос княгини. — Чай давно уже остыл, а ты уставилась в одну точку и точно заледенела. Что-то неприятное вспомнила?

— Да нет, — Маша пожала плечами, — хорошее. Алексей Федорович незадолго до отъезда рассказывал мне, как они с Дмитрием Владимировичем проказничали в Морском корпусе…

— Дмитрий Владимирович? — удивилась Зинаида Львовна. — С каких это пор ты стала называть Митю по имени-отчеству?