Селеста Брэдли - Шпион

Галстук аккуратно завязан – чертовски неудобная вещь, но прекрасно скрывает отсутствие у нее адамова яблока; жилет, вычищенные до блеска ботинки, гладко зачесанные назад волосы, руки, весьма, кстати, огрубевшие за несколько месяцев без крема.

Стараясь казаться выше ростом, распрямив плечи, Филиппа в тысячный раз напомнила себе, что должна говорить низким голосом и сидеть с некоторой небрежностью. Вздохнув. Филиппа отворила дверь и, нервно улыбаясь, открыла рот, чтобы приветствовать…

Никого. Ни единой души. Что же, прекрасно.

Филиппа вошла в столовую и, подхватив тарелку, стала набирать дымящуюся еду со стоявших на большом буфете подносов. Яйца! Она не видела яиц уже много недель. И ветчина, изумительная сочная пряная ветчина. Она проворно наполнила тарелку, переходя от одного ароматного блюда к другому.

– Копченая селедка! – Она громко вздохнула. – Не в рай ли я попал?

– Бог мой, Филипп, это всего лишь еда.

Филиппа резко дернулась, ее большой палец скользнул по тарелке, и она вылетела из рук. Кусочки еды разлетелись по столовой, забрызгав пол, мебель и даже потолок.

Джеймс Каннингтон, с удивлением разглядывая гувернера, стряхивал остатки яйца со своей рубашки. Потом, усмехнувшись, оглядел столовую.

– Что-нибудь оставили для меня, Филипп? Или решили все скормить мебели?

Филиппа оцепенев смотрела, как подсыхают пятна подливки на коричневато-красной поверхности стола. Ее вышвырнут отсюда прежде, чем она отведает копченую селедку, повисшую на канделябре.

У Филиппы перехватило дыхание. Мистер Каннингтон обошел вокруг стола, взял еще одну тарелку из стопки, стоявшей в подогревательном шкафу, сунул тарелку ей в руки.

– Давайте попробуем обеими руками, сэр Метатель Тарелок, – сказал он с улыбкой.

У Филиппы пересохло в горле.

– Но… я…

– Вам лучше несколько дней держаться подальше от Денни. Он не скажет ни слова, но будет произносить в ваш адрес настолько многозначительное «гм!», что вы не выдержите.

– Денни?

– Мой слуга, домоправитель и всеобщая нянька. Вы помните человека в нелепом костюме ярко-зеленого цвета? – Он отвернулся, чтобы достать для себя тарелку из подогревателя. – Ливрея – не моя идея. Сестра хотела, чтобы она была яблочно-красного цвета, но я решительно воспротивился. Тогда тайком от меня она заказала ливрею яблочно-зеленого цвета. – Он наполнил тарелку и понес к столу. – Ненавижу эти чертовы яблоки.

– Все любят яблоки, – заметила Филиппа, придя в себя. Однако голос ее дрогнул.

Она положила несколько кусочков себе на тарелку, но аппетит у нее пропал. Филиппа робко села напротив мистера Каннингтона, который очистил половину стола широким и бесполезным взмахом салфетки.

– Не все. Я не люблю.

– А я люблю.

– Отлично. Съешьте их хоть все.

– Все?

– Все двенадцать тысяч бушелей. Красные, зеленые, красно-зеленые… – Он содрогнулся. – Не переношу их.

– У вас двенадцать тысяч бушелей яблок? Зачем так много?

Он вздохнул:

– Моя сестра хотела, чтобы мы были самыми крупными поставщиками яблок в Ланкашире, но, будь я рядом, не позволил бы ей сажать эти бесчисленные акры садов. – Он положил вилку, словно еда не шла ему в горло. – Урожай почти созрел, и сейчас вся округа пропахла яблоками. Скоро они превратятся в яблочное пюре, яблочный сидр, яблочные пироги, и этому не будет конца, вот почему мы сейчас находимся в Лондоне, а не в Ланкашире.

Значит, он владеет землей и, без сомнения, богат.

– Мы?

– Робби и я. А теперь и вы, конечно.

Филиппа положила в рот кусочек яйца и начала неторопливо смаковать его. Возможно, она все-таки в состоянии будет поесть. Излишнее любопытство в отношении хозяина не стоит проявлять. Вчера Филиппе показалось, что мистеру Каннинггону не очень нравится, когда задают слишком много вопросов.

Но сейчас в качестве гувернера Робби Филиппа решилась спросить:

– Извините, сэр, не соблаговолите ли вы мне сказать, где мать Робби?

Мистер Каннингтон пожал плечами и подцепил вилкой кусок ветчины.

– Понятия не имею.

Он проглотил ветчину и с энтузиазмом занялся яйцом. Квадратная челюсть мерно двигалась, перемалывая пищу, а Филиппа словно завороженная смотрела на его блестевшую под распахнутой рубашкой загорелую грудь.

– Он сирота, насколько нам известно, – продолжал хозяин. – Говорит, что родителей у него нет. Судя по тому, как ужасно с ним обращались, пока он не попал к нам, ему можно верить. Никто не приходил за мальчишкой. Пусть только попробуют. Теперь у Робби есть я.

Филиппа прищурилась, но воздержалась от каких-либо замечаний. В этом человеке странным образом уживались доброжелательность и жесткость.

– Вы знаете, сколько ему лет?

Продолжая жевать, мистер Каннингтон покачал головой.

– Робби и сам точно не знает. Говорит, что двенадцать, но я полагаю, ему нет и девяти. Иногда он бывает настоящим сорванцом, эдаким уличным циником, и вдруг становится каким-то потерянным, надломленным.

Джеймс положил салфетку и встал.

– Ешьте хорошенько, сэр Метатель. Сегодня, думаю, силы вам понадобятся. Только поначалу не ждите от Робби слишком многого, хорошо? Бедняге пришлось пережить нелегкие времена.

Филиппа молча кивнула. Хотела заверить хозяина в том, что у нее хватит терпения, и тут увидела на фоне двери великолепную фигуру мистера Каннингтона, обтянутую мягкой рубашкой и облегающими брюками.

Джеймс шел к выходу из столовой, и прямо на уровне ее глаз соблазнительно двигались его мускулистые, отлично вылепленные ягодицы.

Каннингтон обернулся. Филиппа вздрогнула и быстро отвела взгляд, устремленный на переднюю часть его брюк. Но очевидно, замешкалась, поскольку мистер Каннингтон мгновение смотрел на нее странным взглядом, потом покачал головой.

– Если, что-то потребуется для занятий, купите и представьте мне счет.

С этими словами он вышел, к счастью, прежде чем румянец. Филиппы вспыхнул в полную силу. Когда дверь закрылась, девушка поднесла ладони к пылающему лицу.

Она знала, что белая кожа когда-нибудь ее подведет. Впредь следует быть осторожной.

После, двух завтраков в доме Каннингтона Филиппа готова была обучать целый мир. Вот только комната для обучения явно не годилась. Это была бывшая детская.

В ней стояли два детских стульчика. Вот и вся мебель. Комната была чисто убрана, в высокие окна проникало много, света. Филиппа оглядывалась, в поисках грифельной доски, хотя бы букваря. Ничего этого не было. Даже перьев и чернил.

В комнату осторожно вошел Робби.

– Что будем, делать?

Взгляд у мальчишки был насторожен, но в то же время полон скрытого ожидания.

– Я на минутку зайду в кабинет, найду какую-нибудь книгу, чтобы ты мог почитать мне.