Селеста Брэдли - Шпион

– Агата!

– О, так вы с ней знакомы? – Филиппа двигалась кругами, держась вне досягаемости метательных предметов. – Такой замечательный друг. Я уже чувствую себя членом семьи. Когда мы с Джеймсом поженимся…

– Нет! Ты лжешь! Вор сказал бы мне, если бы у Джеймса была… – Лавиния осеклась. Судя по обеспокоенному выражению ее лица, она проговорилась, сказав то, что не следовало.

– Вор? Кто он такой, Лавиния? Откуда ему могут быть известны интимные подробности жизни Джеймса?

Лавиния, и это было заметно, пыталась взять себя в руки.

– Я… не знаю, о чем вы говорите.

– Что ж, кто бы ни был вашим осведомителем, он вам солгал. Я близко знакома с Джеймсом уже некоторое время, очень близко.

Лавиния зарычала, но Филиппа видела, что женщина настороже и сегодня у нее ничего больше не удастся разузнать. Не потрудившись попрощаться, Филиппа повернулась и вышла, надеясь, что не ухудшила положение дел.

Несмотря на то что уже было довольно поздно, Джеймс сидел у постели Робби и читал ему одну из своих любимых книг – «Робинзон Крузо». Писатель Даниель Дефо нравился далеко не всем, но «лжецы» восхищались этой книгой.

Обладавший богатым воображением основатель «Клуба лжецов» понимал, что жажда приключений – в человеческой натуре. Шпион Короны во времена короля Вильгельма первым использовал искусство уличных воров и карманников в целях безопасности государства.

Однако книга Дефо, обычно такая увлекательная, сегодня оставалась сухой и безжизненной, глаза Джеймса видели лишь буквы, напечатанные на хорошей бумаге. После сегодняшнего провала, когда они потеряли след любовника Лавинии, мрачное настроение не оставляло его.

Немного помогло то, что он провел вечер с Робби. Утративший свою обычную активность из-за головной боли мальчишка затаив дыхание слушал, как Джеймс рассказывал о своем детстве. Некоторую неловкость Джеймс испытал, лишь когда Робби задал ему вопрос об отце.

– А когда ты болел, твой отец тоже сидел с тобой?

Джеймс едва сдержал смех.

– Нет, конечно. За мной ухаживали слуги, а потом Агги, когда стала постарше. – Он смотрел на пламя свечи, вспоминая. – Отец вообще-то гордился мной, но радовался, когда меня не было дома и никто не отрывал его от работы.

Робби долго смотрел на Джеймса, потом положил ладошку на его руку.

– Не переживай. Когда ты заболеешь, я буду сидеть с тобой.

Он с таким серьезным видом произнес эти слова, что Джеймс едва сдержал улыбку и в то же время почувствовал, как к горлу подступил комок.

– Спасибо, сынок.

У Робби заблестели глаза, когда он услышал слово «сынок». Не сказав больше ни слова, мальчик устроился поудобнее и приготовился слушать. Прочитав несколько страниц, Джеймс поднял глаза и увидел, что Робби крепко спит, подложив под подбородок маленькие кулачки.

Из одного кулачка что-то выглядывало. Осторожно разжав пальцы мальчика, Джеймс вытащил из крепко сжатой ладошки маленького оловянного солдатика. Игрушка была помята и согнута, словно на нее кто-то наступил.

Джеймс бережно положил солдатика на ночной столик. Он хорошо помнил, как дорожат мальчишки любой мелочью. Должно быть, этот сломанный солдатик имел особое значение для Робби, и Джеймс понимал, что нужно относиться к этому с уважением.

Когда в пустом клубе воцарилась тишина и в этот поздний час с улицы не доносился шум, острое чувство одиночества пронзило Джеймса, словно у него в этом мире не было никого, кроме Робби и этого сломанного оловянного солдатика.

Что было, конечно, полной нелепостью, поскольку в соседней комнате спала Филиппа. За весь день она ни разу не подошла к нему, однако Джеймсу, говоря по правде, это принесло облегчение. Ему еще предстояло разобраться с внутренним голосом, который, изредка прорываясь сквозь безумие последних дней, напоминал ему об отсутствии здравого смысла в его поступках и суждениях.

Что ему известно о Филиппе? Она превосходная актриса, одаренный учитель и искусная лгунья. Она могла играть любую роль, от молодого человека до экзотической соблазнительницы, и любая роль ей удавалась превосходно.

А может, даже сейчас она играет роль? Может, весь клуб, очарованный ее способностью к перевоплощению, попал под ее влияние? Все «лжецы» были героями, независимо от их прошлого. А очаровать героя достаточно просто, нужно лишь дать ему возможность проявить свой героизм, а значит, предстать перед ним с просьбой о помощи.

Бедная девушка, не имеющая друзей, которая хочет лишь доказать невиновность своего похищенного отца и спасти его жизнь. Весьма соблазнительно в это поверить. Он мог получить сразу и восточную танцовщицу, и друга. Мог получить то, о чем мечтает каждый мужчина, – смелого и красивого напарника, который подходит ему, как часть собственного тела.

Джеймсу очень хотелось в это верить.

И именно поэтому у него возникли сомнения.

В клубе давно наступила тишина. Филиппа прижала ухо к двери своей спальни, прислушиваясь. Ни звука.

Должно быть, уже далеко за полночь. Филиппа осторожно приоткрыла свою дверь. В коридоре было темно. Взяв свечу и коробок спичек, которыми снабдил ее Фишер, Филиппа вышла в коридор.

В конце его находилась потайная дверь.

Довольно быстро Филиппе удалось справиться с защелкой, но она не знала, сумеет ли открыть дверь с обратной стороны. Достав из кармана щепку, Филиппа положила ее на косяк, чтобы дверь полностью не закрылась.

Теперь она стояла на роскошном ковре в коридоре, где пахло воском и лимонным: маслом.

Слева от нее должна находиться кладовка со щетками. А справа – цель ее путешествия, кабинет Джекема по прозвищу Хромоногий Мошенник. Джекем действительно прихрамывал.

«Когда-то он был великим вором». Так ей сказал Робби. Но только сегодня Филиппа об этом вспомнила. Джеймс знает Джекема в течение многих лет. Они друзья.

Станет ли Джеймс прислушиваться к ее словам, ведь она собирается обвинить Джекема на основании всего лишь намека, полученного от Лавинии. А если это неправда, простит ли он ей подобное обвинение в адрес друга?

И вот она пришла сюда, чтобы найти хоть какое-нибудь доказательство того, что он действительно вор.

К ее удивлению, кабинет Джекема не был заперт. Войдя внутрь, Филиппа остановилась в нерешительности. Но потом все же вошла, прикрыла дверь и зажгла свечу.

Кабинет был просторным и типично мужским. Прекрасный письменный стол совершенно не гармонировал со старым диваном, который, казалось, притащили со свалки. Ее внимание привлекли стопки бухгалтерских книг. Возможно, в них она найдет свидетельства растраты.

Однако, с точки зрения «лжецов», это незначительное преступление. Единственное, чего не прощают «лжецы», это измену.