Джулия Берри - Нежная война [litres]

И это было еще более нелепо.

Поэтому когда Стефан появился на пороге ее дома в тот жаркий летний день и шутливо предложил гонку по ступенькам, она, не раздумывая, бросила грязную посуду в раковине и приняла вызов. Может, как только они доберутся до смотровой площадки, они выяснят, что происходит, и решат, как положить этому конец.

Стефан тоже планировал серьезно поговорить с Колетт. Если хватит смелости.

Такая длинная лестница изнурила бы даже атлета, но Колетт была молодой, сильной и решительной. Добравшись до вершины, она совершенно проигнорировала прекрасную панораму и бросилась на траву. Там она вытянула руки и ноги, закатала рукава и начала обмахивать раскрасневшееся лицо.

Я следовала за Стефаном.

Почему бы не спросить ее прямо сейчас…

– Колетт… – начал юноша.

Нет, не так.

– Да?

Он тяжело сглотнул и попытался собраться с мыслями.

– Твоя песня, – сказал он. – На пивном фестивале. Она хорошо звучала.

«Она хорошо звучала». Что за олух. Что за жалкий способ сделать комплимент.

– Спасибо, – поблагодарила Колетт.

Девушка увидела его силуэт на фоне вечернего солнца и подумала о том, когда он стал таким высоким. И когда у него появились эти мышцы? Стефан был таким тощим мальчишкой. Пожалуй, его тяжелая работа в доках стала причиной того, что он так окреп.

Стефан лег на траву рядом с Колетт. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели, а верхняя пуговица блузки была расстегнута.

Бедный Стефан. Как ужасно – рисковать дружбой ради мечты, которая вдруг стала такой большой и навязчивой, что ее просто невозможно сдерживать внутри себя. Стефан был уверен, что только оскорбит девушку, и она откажется от его чувств. Что он будет делать, когда это произойдет?

Он не мог прожить без Колетт ни дня, но если она больше никогда не захочет его видеть, то во всем Динане не найдется места, где он мог бы спрятаться от ее презрения.

И что он скажет ей? Ораторство не было его сильной стороной.

Колетт поднялась. К ее волосам и блузке прилипли кусочки земли и травы.

– Я ужасно выгляжу, – сказала она.

– Неправда.

– Ты тоже ужасно выглядишь, – заметила она. – Так что не тебе судить.

Стефан поднял глаза к небу и ухмыльнулся. Лежать на траве рядом с Колетт и разговаривать с ней – это было ему по душе.

– Здесь только мы вдвоем, – сказал он. – Какая разница, как мы выглядим?

Она отвернулась, любуясь видом на город и предоставив Стефану шанс изучить ее сзади. Изгибы ее спины казались юноше такими изящными, что он хотел бы провести по ним пальцами, если бы за это Колетт не отрубила ему руки. Стефану пришлось довольствоваться своим воображением.

Когда девушка повернулась к другу, его глаза оказались закрыты. Настала ее очередь рассматривать Стефана.

– Ты что, заснул? – спросила она. – До чего же с тобой весело. Притащил меня сюда только для того, чтобы поспать.

«Не довольствуйся одним лишь воображением», – прошептала я ему.

Он протянул ей руку.

– Почему бы и нет, – сказал он. – Давай немного поспим.

Колетт взяла его за руку, спрашивая себя, почему она вообще на это соглашается, и почувствовала, что по ее ладони словно прошел электрический разряд. Что это было? Что именно она ощутила, когда взяла глупого Стефана за руку?

Она снова легла на траву и повернулась на бок. Он больше не был прежним, глупым Стефаном.

Сперва нападай, а думать будешь потом.

– Что с тобой такое? – спросила она.

Он тоже перекатился на бок и заглянул ей в лицо.

Они оказались на расстоянии нескольких дюймов, но в то же время, между ними словно протекала ледяная река или обжигающая лава.

Стефан набрался смелости, наклонился и поцеловал ее. Он промахнулся и попал ей в нос.

Колетт зажмурилась. Она совершенно растерялась.

«Конечно, Стефан хочет тебя поцеловать, – сказала я ей. – Ты тоже этого хочешь».

Это было правдой. Я ничего им не внушала.

Сердце бедного Стефана забилось у него в горле. Если он все испортит, его ждет долгий, неловкий спуск вниз вместе с Колетт. Но она не убежала. Не ударила его, не закричала, не начала его отчитывать.

«Попробуй еще раз» , – прошептала я ему на ухо.

Колетт снова открыла глаза. Она увидела, как раскрываются губы Стефана, и сделала то же самое. Прежде, чем девушка поняла, что происходит, она наклонилась к нему, а он притянул ее ближе. Она поцеловала его. Или он поцеловал ее. И то, и другое.

Через несколько секунд, Колетт отстранилась, жадно хватая ртом воздух. Стефан обвил ее одной рукой и прижал к себе. Он улыбался. Она удивленно смотрела на него, чувствуя, как бешено бьется ее сердце, а по телу бегут мурашки.

Стефан?

Кто еще?

Вспоминайте этот момент, когда подумаете о Стефане. Вспоминайте Колетт каждый раз, когда стоите у подножия крепости и смотрите на крошечные крыши домов. Бросьте на город последний взгляд, перед тем, как спуститься обратно: так же, как и она смотрела вниз, вместе с ее старым другом, который так сильно изменился.

Эти детишки впервые поцеловались в июле 1914 года. Следующие несколько недель Колетт и Стефан были слишком опьянены любовью, чтобы обращать внимание на войну, о которой заговорили во всех газетах.

Но уже четвертого августа игнорировать ее стало невозможно. Немецкая армия вторглась в нейтральную Бельгию и завоевала Льеж. Поползли слухи о том, что всех жителей убили, а сам город сровняли с землей.

Пятнадцатого августа немецкая дивизия захватила крепость. Быстро подошедшая французская армия отбила крепость через несколько часов. (По случайному совпадению в тот день был ранен один из французских солдат. Это оказался Шарль де Голль – будущий лидер подпольного сопротивления против фашистской оккупации. Видите, война рождает героев.)

Ночью с двадцать первого на двадцать второе апреля в Динан вошли полки немецких солдат. Они сожгли около двадцати домов и убили тридцать мирных жителей. Позже они доложили, что жители города открыли по ним огонь. Все выжившие это отрицали.

Двадцать третьего августа немцы вернулись с подкреплением. В этот раз они подожгли сотни домов. Они обвинили мирных жителей в убийстве немецких солдат, вытащили всех мужчин с их рабочих мест, из домов и укрытий и казнили прямо на улице. Женщины, дети и младенцы тоже были казнены. Почти семьсот человек.

Динан горел не один день. От него остались только дымящиеся головешки. Собор Богоматери сгорел вместе с колокольней. Над городом повисла тишина.

Среди погибших были отец Колетт, ее дяди Поль и Шарль, ее кузен Габриэль и ее брат Александр. В мастерскую, где мужчины Фурье изготовляли деревянную мебель, ворвались немцы. У Колетт с матерью не осталось никого.