Кинли Макгрегор - Покорение горца [Брэйден и Мегги]

Нет, она не хочет, чтобы он менялся. Ее очаровывал именно его беспечный характер. Просто надо будет остерегаться, когда он рядом. И больше не позволять этому повесе ранить ее сердце.

— Думаете, разбойники вернутся? — спросила Мэгги, подойдя к своим спутникам.

— Да, — сказал Син одновременно с Брейденом, который произнес:

— Нет.

Син иронично взглянул на младшего брата, вкладывая меч в ножны:

— Ты и вправду считаешь, что они просто уберутся, не попытавшись нам как-нибудь отплатить?

— Да, ведь мы наголову разбили их. К чему им возвращаться?

Глаза Сина вспыхнули таким сильным чувством, что Мэгги невольно отступила на шаг.

— Месть — это великая движущая сила, братишка, — категорично произнес он.

Именно в этот момент девушка поняла, что этим воином владеет глубокая ненависть. К кому — она могла только предполагать. Но ей было жаль беднягу, который приобрел такого врага. Оставалось только гадать, какую ужасную судьбу уготовил Син этому человеку. Ни на минуту Мэгги не сомневалась, что в живых он его не оставил. Судя по увиденному, своих врагов Син лишал жизни быстро и с наслаждением.

Брейден ответил на пристальный взгляд брата едва заметным кивком. Глубокое понимание проскользнуло между ними.

— Тебе лучше знать, чем мне, — произнес младший Макаллистер.

Син отвернулся. Положив руку на эфес меча, он прошел мимо девушки, на ходу бросив ворчливо:

— Мне нужен мой конь.

Затем он направился в лесную чащу.

Брейден вздохнул, наблюдая за удаляющимся братом, потом поднял с земли свою походную суму и отправился следом.

Их спутница молча поплелась за ними, переводя взгляд с одного брата на другого.

Брейден мог быть таким же опасным, как Син, но его всегда сопровождала аура неудержимого веселья и юмора, из-за чего Мэгги и поддалась его обаянию. Он ничего ни от кого не брал, но при этом дарил так много тем, кто его знал. Все члены клана любили этого воина, когда не планировали убить его за бесконечный флирт с женщинами. Она никогда не слышала ни слова против него, за исключением случаев, когда сластолюбца проклинали за похоть.

Если бы она только могла понять, что так влечет всех мужчин, и особенно Брейдена, из одной постели в другую! Может ли одна-единственная женщина удовлетворить мужчину? Даже Ангус, уж на что любил свою жену, и тот спал с другими, когда отлучался в Ирландию. Снова и снова Мэгги пыталась вспомнить хоть одного мужчину, который бы никогда не изменял своей женщине. И к своему смятению не могла назвать ни одного.

Но ведь должен быть такой, хоть где-нибудь!

Пока она пыталась вспомнить кого-то подходящего, их маленький отряд продвигался вперед в молчании. Чуть погодя Син пробормотал что-то себе под нос.

— Что это было? — спросил Брейден.

— Что? — обернулся к нему старший брат.

— Что ты только что сказал?

— Я снова проклинал невоспитанных шотландцев и желал оказаться сейчас дома.

Брейден покачал головой:

— Клянусь, ты ворчишь больше, чем старая карга. Скажи, ты и рядом с Генрихом так же на все жалуешься?

— Нет, в этом нет нужды. В Англии нет дураков испытывать мое терпение.

Брейден тихо рассмеялся, а затем обратился к Мэгги:

— Хотел бы я знать, сколько англичан легло в могилы лишь потому, что посмели косо на него посмотреть.

Мэгги согласилась:

— Твой брат — странный человек.

Брейден засмеялся громче.

— В чем дело, — спросила она, гадая, что ему показалось таким забавным.

— Я вдруг подумал, что каждый из нас играет в жизни свою роль. Лахлан — благоразумный. Юан — серьезный. Киранн был страстным. Син — опасный. А я… Я — грешный.

Он очень точно подвел итог.

— И ты наслаждаешься этой ролью, не так ли?

Его карие глаза с зеленоватым отливом оживленно заблестели:

— Да, наслаждаюсь, хотя, несомненно, однажды меня за это сожгут на костре. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на хандру. Взгляни на Сина.

Мэгги перевела взгляд на старшего Макаллистера. С нахмуренным лбом и прищуренными глазами Син выглядел так, словно готов был убить любого, кто его побеспокоит.

Брейден продолжил:

— Мой брат — один из богатейших людей во всей Англии. Его владения простираются от Кентербери до Шотландии (41) Кентербери находился на юго-восточной оконечности английского королевства, а Шотландия граничила с королевством с севера. и вплоть до самой Святой Земли (42) Святая земля — общее европейское наименование Иерусалима и окружающих его территорий между рекой Иордан и восточным побережьем Средиземного моря (Палестины), освобождение которых от мусульманского владения было целью нескольких "крестовых" (военно-религиозных) походов западноевропейского рыцарства, а также гражданских лиц в ХI–XIV веках н. э. . Он один из немногих смертных, кто может обращаться к королю Генриху просто по имени. А Син предается в лучшем случае размышлениям, а в худшем — гневу. Всю жизнь он проводит в одиночестве, отгородившись от всех.

Брейден покачал головой:

— Я не смог бы так жить. И тем более не смог бы последовать за Юаном в горы и стать отшельником.

Мэгги понимала, почему Юан стал нелюдимым и замкнутым после того случая с Изобейл. Но он всегда был застенчивым человеком, предпочитавшим уединение любой компании.

Старшего из братьев Макаллистеров она так хорошо не помнила. Когда его увезли в Англию, она была еще ребенком. В памяти сохранился единственный эпизод, когда тот прогнал обзывавшего ее Дэйвиса.

— Скажи, — тихо спросила Мэгги, — если Сина забрали против воли, почему сейчас он предпочитает одеваться и вести себя, как англичанин?

Брейден глубоко вздохнул и, повернув голову, взглянул на нее. В его глазах отразились тревога и боль.

— Когда Сину исполнилось четырнадцать, Генрих (43) Генрих II Плантагенет (см. примеч. 1) стал королем Англии. По случаю своей коронации он позволил шотландским заложникам, взятым королем Стефаном (44) Стефан Блуазский, 22-й король Англии (ок. 1096 г. — 25 октября 1154 г.), коронован 26 декабря 1135 г. , вернуться к семьям.

Мэгги нахмурилась. Об этом она ранее не слышала, но многое все равно оставалось неясным. Если Син мог приехать назад, почему он этого не сделал?

— Почему твой брат предпочел не возвращаться домой?

На скулах Брейдена заходили желваки:

— Он хотел вернуться, но мой отец отказался его принять — направил Генриху письмо, в котором сообщал, что ему не нужен сын-англичанишка, поэтому король может оставить Сина себе.

У Мэгги перехватило дыхание. Она не могла вообразить подобной жестокости. Святые угодники, какую же, наверно, боль ощутил юноша, узнав об ответе своего отца.

Теперь придирки собственного родителя казались ей не такими ужасными.