Елена Вихрева - Невеста смерти [СИ]

Ланиста изучающее рассматривал этого парня, который обещал стать находкой сезона и укрепить пошатнувшееся благополучие его гладиаторской школы — еще бы, не каждый день добровольно хочет продаться в гладиаторы легионер с боевым опытом. Чаще ланисте приходилось или сразу отказывать, или браться на свой страх и риск за обучение проигравшихся в кости молодых мужчин из числа граждан, зачастую и родовитых, всаднического, а то и патрицианского сословий. Но чаще это были разорившиеся плебеи-ремесленники или же вольноотпущенники, не сумевшие найти себе места в бурной жизни Вечного Города. Встречались, к радости ланисты, и такие подарки судьбы, как крепкие сыновья свободных крестьян, не надеющиеся на получение своей доли при дележе наследства.

Но в основном ему, конечно, работать приходилось с пленниками — оно и проще, так как раб есть раб, орудие говорящее. Но и обучить варвара не просто убивать, а делать это красиво — сложно, потому что если уж захвачен человек в плен в бою, значит, как-то убивать уже приспособился. К тому же язык — большинство варваров не особо желали сразу вот так взять и начать говорить на латыни. И язык гладиаторской школы представлял собой дикую смесь слов и произношений, которые пачкали и перемешивали чеканный язык почтеннейших квиритов, но странным образом был понятен всем обитателям лудуса.

— Итак, ты хорошо подумал, прежде чем подписать документ? Ты понимаешь, что это не армия, и свободу ты теряешь? Ты не будешь распоряжаться собой, своим временем, у тебя не будет собственности? — уточнил ланиста вкрадчивым голосом, не особо желая иметь дело с судом, куда может обратиться этот вояка, проспавшись и увидев себя в казарме лудуса.

— Не привыкать, — небрежно усмехнулся стоящий перед ним высокий мужчина с покрывающей его четкие скулы и волевой подбородок двухдневной темной щетиной.

— И развлечений здесь тоже особо нет, — хохотнул ланиста, боясь спугнуть драгоценную добычу, но и стараясь прощупать незнакомца как следует. — Гладиаторы сами развлечение для толпы. А ты, я вижу, еще и выпить любитель?

— Да нет, — мужчина пожал широкими плечами, обтянутыми форменной изрядно поношенной легионерской туникой. — Так, со скуки. А что тут еще делать? Куда бежать? Кого бить? Это вы тут сидите, пригрелись, едите с соусом.

Все более распаляясь и распространяя запах перегара, мужчина осыпал ланисту и спрятавшегося за него скрибу попреками, сводившимися к тому, что жители Рима ведут сытую и праздную жизнь, в то время как легионеры спят на голой земле и ежемоментно рискуют жизнью во славу Империи.

Опытного владельца гладиаторской школы трудно было чем-то выбить из колеи, да и доводилось ему уже видеть такие надрывные выплески души у отслуживших свое легионеров, оказавшихся вмиг не у дел.

— Не довоевал? — он спокойно посмотрел в горящие яростью, темные глаза мужчины. — Что ж, тут у тебя будет такая возможность. И не где-то в лесу, где твою доблесть видят варвары да твои товарищи, а на глазах у всего Рима покажешь, как умеют сражаться его защитники. Согласен?

Марс кивнул, мысленно похвалив себя за удачно выбранный тон. Единственное, что раздражало молодого центуриона, это отвратительный привкус во рту от выпитой с утра половины чаши неразбавленного фалерна, который в таком количестве не затуманил голову, но дал столь необходимый ему сейчас запах, дополняющий тщательно продуманный им образ заскучавшего без постоянного риска солдата, привыкшего жить исключительно войной и на войне.

— Раздевайся. Я должен знать, за что плачу деньги, — ланиста, которому стали ясны все мотивы этого молодого ветерана, без промедления приступил к делу.

И понял, что не ошибся: тело добровольца было идеально — с ровными ногами, что удивительно для конника, а то, что мужчина прекрасный наездник, показывали загрубевшие колени, привыкли сжимать бока коня. Несколько шрамов, в которых ланиста безошибочно распознал следы стрел и меча, а также руку умелого врача, залечившего эти раны, только подтвердили биографию претендента в гладиаторы — отличить боевые раны от полученных в драке скамейками в таберне было не сложно. Лепная грудь и широко развернутые плечи напомнили даже видавшему виды ланисте о греческих статуях.

— Что ж, понятно, что с мечом ты управляешься легко. Хотя вот эти два следа говорят о том, что не всегда…

— Их было больше, — небрежно кивнул на свое бедро Марс, и его слова были чистой правдой.

— Еще какое оружие?

— Копье, лук, нож.

— Глупо было бы, если у тебя восемь лет в легионе за плечами. А что поинтереснее?

— Могу и кулаком врезать.

— Не дерзи! — поморщился ланиста. — Хотя, если дать тебе кастеты с длинными шипами и выпустить против двуручного топора…

— Было бы даже интересно, — не моргнув глазом, согласился Марс, а в уме прикинул, что если сделать ставку на скорость и успеть поднырнуть под неповоротливый двуручный топор тогда, когда он только уходит вверх, то шансы на выживание существенно увеличиваются.

— А вообще-то, — размышлял вслух ланиста. — Такое тело даже жаль прятать под доспехами. Так что быть тебе ретиарием.

Марс пожал плечами — мол, не мне выбирать, и отправился вслед за скрибой туда, где ему предстояло продержаться сначала десять дней до прихода Гайи и успеть сделать все, что бы его отважному товарищу не грозили лишние опасности. А затем — вместе с ней не просто выжить, но и раскрыть путь, по которому заговорщики в дальних провинциях получают ценную информацию о всех передвижениях молодого императора не только по стране, но и по городу и даже по дворцу.

Наемные убийцы, едва только не плюющие ядом — мечи, копья и стрелы как способ покушения стали бесполезны с тех пор, как личную охрану Октавиана возглавил вновь назначенный префект, недавно вернувшийся из длительного похода. Умный, мыслящий, не обремененный лишними дружескими и родственными связями, растерявшимися за годы вынужденного отсутствия, он свежим взглядом сумел увидеть доставшуюся Августу атмосферу императорского дворца, приведшую к преждевременной гибели его же дяди Гая Юлия Цезаря. Цезарь, под началом которого сам префект еще начинал службу, погиб от рук заговорщиков, в числе которых были его родственники — вот и решил умудренный опытом воин эту же ситуацию ускорить, довести до абсурда и тем самым заставить нынешних заговорщиков выдать себя с головой.

Ограниченная с двух сторон высоким каменным забором с закрепленными по верху заточенными железными прутами, а с двух оставшихся — строениями лудуса, учебная арена была достаточно велика, чтобы создать у гладиаторов реальные ощущения того пространства, которое их ожидает в Большом цирке, не говоря уж об амфитеатрах или частных вечеринках, включая похороны. Сейчас, в разгар утра, она была заполнена упражняющимися гладиаторами, практически полностью обнаженными — посторонних глаз тут не было, а рабыни, занятые обслуживанием отлаженного механизма лудуса, трудившиеся на кухне и в фуллонике, а по приказу ланисты исполнявшие и некоторые другие, для многих из них менее обременительные задания, сюда не заходили.