Амелия Грей - Мой любимый герцог [litres]

Они медленно шли по каменистой тропинке, что вела к задней калитке, и Марлена наконец не выдержала:

– Вы хотели мне что-то сказать.

– Заинтригованы?

– Конечно. Надеюсь, вам удалось найти мистера Уэнтфилда, чтобы вернуть деньги, которыми мистер Портингтон расплатился за яйца гигантской рептилии.

– Не думаю, что мы когда-нибудь его найдем, во всяком случае под этим именем.

– Что ж, – вздохнула Марлена, – я, наверное, тоже не рискнула бы появиться в обществе, если бы продала кому-нибудь что-нибудь подобное.

Рат усмехнулся:

– Этот мифический Уэнтфилд, похоже, мастер своего дела. В Королевском обществе мне сказали, что он обманул не только мистера Портингтона: есть и другие пострадавшие.

– Неприятная новость.

– Согласен, но я хотел поговорить не об этом.

Они уже оказались в дальней части сада, и Марлена, остановившись, заглянула герцогу в глаза.

– Это что-то серьезное?

– Для вас, возможно, да, но я надеюсь, что нет.

У нее к горлу подступил комок.

– Что случилось?

– Сегодня, после того как мы расстались, я разговаривал с мистером Портингтоном.

– О чем? – испугалась Марлена.

– Я не собирался раскрывать свои планы так скоро: хотел сначала урегулировать кое-какие вопросы, – но сегодня пришлось забежать вперед и сказать мистеру Портингтону, что намерен финансировать создание музея, куда он мог бы поместить свою коллекцию, чтобы ее могли видеть все. Те сокровища, что у него есть, не должны храниться дома в ящиках.

Музей?

Марлена не могла понять, зачем это нужно герцогу, поэтому удивленно посмотрела ему в лицо, но оно оставалось непроницаемым, а темные глаза смотрели спокойно.

– Это потребует весьма значительных вложений.

– Да, но у меня есть друзья, которые наверняка не откажутся принять участие в создании музея.

– Троица сент-джеймсских повес, – констатировала Марлена безо всякой приязни в голосе.

– Да.

– Почему вы решили пойти на это?

Рат мягко улыбнулся.

– По нескольким причинам. Во-первых, Портингтон не хочет ничего продавать. Ну и не надо. Все экспонаты так и будут принадлежать ему, он станет их хранителем и куратором музея. Идея у меня возникла после того, как побывал в его доме, но я промолчал, поскольку не знал, что потребуется для создания музея. Я и сейчас пока не все знаю. Для начала я попросил его принять у себя некоторых членов Королевского общества, и он согласился. На основании моих слов они пришли к выводу, что Портингтон располагает некоторыми уникальными экспонатами, причем тщательным образом задокументированными, которые могут быть вполне выставлены в музее. Кое-что, конечно, останется, так сказать, в запасниках для дальнейших исследований.

– Яйца мегалозавра?

– В том числе.

– Я не знаю, что сказать. Вы очень добры, но…

– Но вы не понимаете, какое все это имеет отношение к деньгам мисс Эверард? – подсказал Рат.

– Да.

– Никакого. Именно об этом я и хотел с вами поговорить и повторить свое предложение лично позаботиться о ее сезоне. В конце концов, не обязательно это афишировать: благотворитель вполне может оставаться анонимным.

Марлена смотрела в его глаза и отчаянно хотела лишь одного: поцеловать, – но вместо этого тихо сказала:

– Не думаю, что вы действительно такой, каким хотите слыть.

– Не сомневайтесь – так и есть.

– Ладно, тогда я должна отклонить ваше предложение. У Евгении будет достаточно туалетов и всего необходимого для балов и тех мероприятий, которые она захочет посетить.

Рат было нахмурился, но через мгновение лицо его разгладилось:

– Вы поделились с ней своими вещами, не так ли?

– Это пришло мне в голову после того, как я устала спорить с леди Верой и Джастиной относительно того, что мне необходимо, и они стали скупать все подряд. Мне столько ни к чему. Вероника и ее горничная переделают платья так, что мои патронессы их не узнают.

– Вы весьма находчивы и предприимчивы, раз обошлись без моей помощи.

Марлена не могла не заметить откровенного восхищения, с каким смотрел на нее герцог.

– Это вовсе не сложно при наличии щедрого опекуна.

Рат склонился к ней и запечатлел на губах короткий поцелуй.

– Что вы! Вдруг Джастина увидит?

– Она будет расстроена: мне придется долго объясняться, – но что я мог с собой поделать? К тому же это всего лишь поцелуй. Кстати, мы, распутники, обожаем такие ситуации. Что толку слыть грешником, если не можешь украдкой поцеловать красивую девушку в собственном саду?

Неожиданно он схватил ее в объятия и завладел губами в долгом страстном поцелуе. Марлена только сокрушенно вздохнула, когда он отпустил ее и сделал шаг назад.

«Мои дорогие читатели!

Дни становятся длиннее, а слухи – горячее. Кое-кто в свете считает последние новости о герцоге Ратберне скандальными, в то время как другие утверждают, что он ни в чем не повинен и, напротив, повел себя как истинный джентльмен. Как к этому относиться, решать вам, а я лишь передаю слухи. Герцог на несколько дней покинул особняк в Сент-Джеймсе, чтобы приютить свою подопечную мисс Фаст и ее компаньонку, пока в их доме травят грызунов. Лично я не склонна доверять тем, кто перевирает Шекспира, но думаю, что соглашусь с персонажем, который решил, что учуял крыс [1] «Учуять крысу» ( букв .) означает «почувствовать, что дело нечисто». – Примеч. пер. .

Марлена вышла из экипажа, который так нравился Джастине, и ее охватило чувство, близкое к благоговению. Парадный зал сиял огнями. Из распахнутых окон и дверей лился свет. По лестнице к главному входу шествовали дамы в восхитительных туалетах и великолепно одетые джентльмены. Марлена слышала доносившиеся из зала голоса и музыку, а за спиной – цокот копыт и стук колес.

На улице было довольно прохладно, но в черной бархатной накидке она чувствовала себя вполне комфортно. Ее платье было сшито из тончайшего шелка цвета алебастра, с рукавами и подолом, обшитыми лентой из золотистой парчи. Такие же ленты проходили по завышенной линии талии и украшали прическу.

– Каждый раз, когда прихожу сюда, чувствую себя восемнадцатилетней, как в свой первый сезон, – задумчиво проговорила Джастина, шагая рядом с Марленой.

Ее черная накидка распахнулась, открыв взорам платье красно-коричневого цвета, обшитое по линии декольте маленькими шелковыми розочками.

Марлена с улыбкой повернулась к кузине:

– Джастина, сколько тебя знаю, ты всегда чувствуешь себя восемнадцатилетней. Никогда не видела, чтобы ты выглядела, говорила или действовала как вдова, почтенная матрона, готовая занять место на стуле у стены бального зала и наблюдать, как танцуют другие.