Амелия Грей - Мой любимый герцог [litres]

– Это не так: я же люблю тебя.

– Мне очень жаль, Рат. Я не знаю, откуда приходит раскаяние: от нас самих, от других или откуда-то свыше, – но одно мне известно точно: я больше никому не причиню вреда. Под именем мисс Гоноры Труф я израсходовала отпущенный мне лимит.

Марлена развернулась и быстро вышла из комнаты.

– Ты все трудишься, дорогая? С тех пор как мы вернулись домой, ты работаешь, не поднимая головы, – заметила Джастина.

Марлена и сейчас не оторвалась от своей вышивки. Когда наносила рисунок на ткань, она не осознавала, сколько в нем мельчайших деталей. Ей понадобится уйма времени, чтобы закончить работу, которая очень важна для нее, хотя она не сразу это поняла. Каждый стежок должен быть идеальным, каждый цвет – живым.

В отличие от тех, что уже нибирали бутоны в саду, эти цветы никогда не умрут и всегда будут с ней как напоминание о герцоге и о том, как много он для нее значил. И хочется верить, что настанет день, когда ее сердце перестанет болезненно сжиматься при одной только мысли о нем.

Марлена всячески старалась скрыть свою грусть от кузины. Ей вовсе не хотелось, чтобы та устроила ей допрос с пристрастием из-за плохого настроения. Надежда, что герцог простит ее, быстро угасла: она не видела его ни на одном мероприятии. Она даже спрашивала о нем леди Веру, но и та ничего не могла прояснить.

– Ты что, меня не слышишь? – вторглась в ее мысли Джастина.

Марлена подняла голову и отложила вышивку.

– Прости. Кажется, я слишком увлеклась.

Джастина загадочно улыбнулась:

– Ну и как я тебе?

– По-моему, очень красиво: шикарное платье.

– При чем здесь платье? – в негодовании воскликнула кузина. – На мне накидка, перчатки и шляпка, а значит, что?

Марлена уставилась на нее.

– Ты куда-то собралась?

– Не я, а мы, дорогая. На прогулку в парк. Сегодня прекрасная погода. Не думаю, что она продержится долго, поэтому надо ловить момент. Сейчас разгар сезона, и нас должны видеть как можно чаще. Как ты можешь привлечь внимание подходящего джентльмена, если не посещаешь места, где для этого есть возможность? В парке на тебя вполне может обратить внимание лорд Генри Дагуорт.

Марлена улыбнулась.

– Я уже говорила, что сейчас меня не интересует ни лорд Генри, ни кто-либо другой. Ты можешь сегодня отправиться на прогулку одна? Я и так много времени провожу на свежем воздухе.

– Как хочешь. Тогда я возьму Тата: он, в отличие от тебя, обожает прогулки.

– Кроме того, если уж гулять в парке, то пешком: в экипаже душно.

– Жаль: любоваться природой из окна экипажа намного лучше, да и комфортнее.

Марлена вернулась к работе, а Джастина отправилась за песиком и вскоре отбыла на прогулку. Сделав несколько стежков, Марлена поняла, что не может сосредоточиться на вышивании, и решила тоже пройтись. Надев накидку, шляпку и перчатки, она вышла в сад и с удовольствием вдохнула прохладный чистый воздух. В саду она всегда чувствовала себя лучше, чем в гостиной, и тем более в спальне, где все напоминало о том, что было с Ратом. Воспоминания оказались куда ярче, чем ей бы хотелось, и доставляли куда больше боли. Всякий раз, входя в спальню, она видела его – обнаженного, сильного, с по-мальчишески всклокоченными волосами, совершенно неотразимого.

Он принадлежал ей совсем недолго, что было вполне ожидаемо, поэтому она и не хотела ему ничего говорить, тем более о мистере Брамуэле.

Марлена опустилась на скамейку, где впервые поцеловала Рата. Здесь тоже все напоминало о нем – зеленая трава, набухшие почки на деревьях, пробивавшиеся из земли подснежники – вестники весны. После смерти родителей Марлене всегда было очень одиноко до тех пор, пока ее не отправили к тете Имоджин и дяде Фергусу. Нет, о ней заботились, мистер Олингуорт дал ей образование, воспитал как леди, но жизни ее учили мальчишки, дружбе и преданности – Вероника и Евгения. А герцог научил любви.

Сбежав от него в тот день, Марлена почувствовала себя уничтоженной, а в груди у нее на месте сердца образовалась дыра.

Он считает, что она заманила его в постель из мести, чтобы заставить испытывать чувство вины. От этой мысли ей не хотелось жить. Наверняка он презирает ее и за скандальный листок, и за то, что подвергла опасности леди Веру, и за то, что не сказала, кто распустил слух в «Уайтсе». И его гнев она заслужила.

Марлена не жалела о том, что между ними произошло, напротив: была счастлива – ведь получила то, чего отчаянно желала, от мужчины, которого любила всем сердцем. С трепетом и величайшей нежностью она вспоминала каждое мгновение из тех часов, что они провели вместе, и всегда будет помнить те невероятные ощущения, что он вызывал в ней, каждое его прикосновение, каждый поцелуй.

В газетах не появлялось разоблачительных статей о мисс Труф, и Марлена пришла к выводу, что Рат никому ничего не сказал, во всяком случае – пока. Не исключено, что он просто не решил, что с этим делать, или спешно подыскивает ей нового опекуна.

У Марлены голова шла кругом от роившихся в ней невеселых мыслей. Правда, одно из опасений она теперь могла уверенно отбросить: сегодняшнее утро принесло уверенность, что занятия любовью с герцогом обошлись без последствий. Слава богу!

Небо было таким голубым, а солнце светило так ярко, что мысли ее опять возвращались к герцогу – его объятиям, поцелуям, ласкам…

– Марлена! Марлена!

Боковая калитка распахнулась, и в сад вбежала Евгения, размахивая листком бумаги, но тут же резко остановилась и огляделась по сторонам.

– Герцог здесь?

– Нет, я одна, – улыбнулась Марлена. – Посиди со мной и расскажи, что тебя так взволновало. Что случилось? Ты выскочила на улицу без накидки и перчаток.

– Чтобы не тратить время на одевание, я прихватила шаль.

– Ты, должно быть, очень торопилась.

Глаза Евгении лучились радостью.

– Ничего: если замерзну, войдем в дом, – но мне нужно было показать это тебе. – Она протянула подруге листок. – Ты должна прочитать это немедленно. И вслух, пожалуйста, я с удовольствием послушаю еще раз.

– Хорошо. – Марлена развернула листок и начала читать: – «Моя дорогая…»

Письмо было от мистера Траута. Ни она сама, ни издатель никогда не подписывали свои письма и не называли друг друга по имени – на случай если их корреспонденция попадет в чужие руки.

– Да, это от мистера Траута! – подтвердила Евгения. – Моя горничная забыла мне его отдать. Он наконец нам ответил. Читай!

– «С огромной радостью сообщаю вам, что брошюра продается очень хорошо, так что мы готовим второе издание. Я добавлю пятьдесят фунтов на ваш счет в день отправления этого письма». Пятьдесят фунтов! – воскликнула Марлена. – Это же целое состояние! Не могу поверить!