Энн Херрис - Аристократка перед выбором [litres]

Если бы только удалось подойти к окну и посмотреть, куда она попала! Держат ли ее в городском особняке или перевезли за город? Джейн напрягла слух, но не уловила ни единого звука, который помог бы ей определить, где ее держат.

Она поднялась с постели, но почувствовала головокружение и вынуждена была лечь снова. Все бессмысленно: ей слишком плохо, так что нечего и помышлять о том, чтобы сбежать, даже если бы и представился шанс это сделать.

Джейн откинулась на подушки и закрыла глаза. Никогда – даже во время инфлюэнцы – она не чувствовала себя так плохо.

Тут в двери повернулся ключ, и Джейн крепко смежила веки и услышала приближающиеся к себе тяжелые шаги. Она решила, что мужчин двое, хоть и не могла их видеть.

– Дамочка-то еще в отключке. Ох, и крепко ты ее стукнул, приятель. А ну как концы отдаст? На нас ведь повесят, как пить дать. Помяни мое слово, Херб, господин наш выйдет сухим из воды, а нас как есть вздернут.

– Грязная свинья он, этот капитан, – отозвался тот, кого звали Херб. – Ненавижу его, но и супротив его не могу. Знай я, что украсть дамочку треба, ни в жисть не согласился бы. Так ведь этот дьявол застрелил бы меня, кабы я ему хоть слово поперек сказал.

– Не-е, ты все верно сделал, – сказал второй мужчина. – Поставь поднос здесь, Херб. Как дамочка прочухается, может, водички захочет глотнуть, да сыру пожевать. Сыр-то он что – хороший: вкусный, свежий.

– Жалко будет, столько еды пропадет, коли она преставится.

– Ну, за все плачено, вот супу еще котелок внизу есть. Давай-ка поднос тут оставим на случай, если дамочка прочухается, а сами пойдем вниз к Софи, супу похлебаем да хлебом заедим.

– Софи мне кишки выпустит да себе подвязки из них сделает, коли дамочка не прочухается. Уж она бесновалась, как прознала, что это как есть леди. Говорит, всех нас за нее вздернут.

Джейн услышала, что мужчины ушли и заперли за собой дверь на ключ. Она осторожно приоткрыла глаза и убедилась, что снова осталась в одиночестве. Тогда она медленно села, взяла небольшой кувшин и налила немного жидкости в глиняную чашку с толстыми стенками. Питье оказалось приятным на вкус, прохладным и свежим, как родниковая вода. В городе Джейн пила только кипяченую воду, поскольку сырая часто бывала загрязненной. Эта вода хорошего качества, значит, она в деревне. Будто в подтверждение ее мыслей раздался петушиный крик – несомненно, деревенский звук. Хотя вряд ли это место сильно удалено от города – если только она не пробыла без сознания дольше, чем ей казалось.

Мочевой пузырь напомнил о себе, и Джейн осторожно поставила ноги на пол. Пошатываясь, она сумела подойти к окну и слегка раздвинула занавески, чтобы впустить немного света. Осмотревшись, увидела тяжелую, грубо сколоченную мебель, явно изготовленную не краснодеревщиком, но плотником. Джейн с облегчением вздохнула, увидев стул-туалет, и воспользовалась им по прямому назначению.

В углу она заметила умывальник с водой, кусок простого мыла и жесткую ткань вместо полотенца. Все очень скромное, но Джейн порадовалась возможности вымыть лицо и руки. Вернувшись к кровати, она повнимательнее присмотрелась к содержимому подноса: хлеб и сыр оказались свежими, хотя хлеб был не пшеничным, а ржаным, испеченным, похоже, дома из муки грубого помола. Отщипнув кусочек того и другого, Джейн убедилась, что на вкус они хороши, и съела половину хлеба и весь сыр.

По крайней мере, ее не уморят голодом, подумала она. Мужчины, которые приходили ее проверить, казались вполне вменяемыми, хоть и были негодяями, продавшимися человеку, которого боятся. Она решила, что они не остановились бы и перед убийством, будь она мужчиной, но перспектива отправить на тот свет женщину благородного происхождения их встревожила. Кроме того, из их разговора Джейн заключила, что таинственная Софи может обладать влиянием, по крайней мере, на одного из них. Именно Софи ей следует поблагодарить за мыло и полотенце, а также за хлеб с сыром. Если ей суждено выбраться из этого места живой, то лишь с помощью Софи. Джейн очень надеялась, что в следующий раз еду ей принесет сама Софи.

Усевшись на кровати, Джейн подтянула колени к груди. Она знает имя своего тюремщика и видела светящуюся в его глазах ненависть. С самой первой встречи она опасалась капитана Гершоу, хоть и не могла понять, зачем он стремится причинить ей зло. Какой ее поступок мог столь сильно его обидеть?

Вероятно, она слишком ясно дала понять, что в доме брата капитану не рады, но это ведь не причина ее похищать? Ей казалось странным то, как он смотрел на нее – будто хотел заставить страдать. А может, не ее саму, но кого-то другого?

Возможно ли, что на самом деле ненависть его направлена против Пола Франта? Эта мысль мелькнула в голове Джейн внезапно, но отлично вписалась в общую картину. Леди Кэтрин была в театре с Гершоу и знала, что их заметили – не потому ли впоследствии и поведала Джейн историю об индийской жене Пола? Надеялись ли они, что, расстроившись, она совершит какой-нибудь глупый поступок? Если так, то пусть поздравят себя, ведь она угодила прямиком в расставленную ей ловушку.

Брат, должно быть, места себе не находит от беспокойства. И Пол тоже? Ну разумеется! Он поклялся, что любит ее, и ей следует верить ему, а не лживым словам леди Кэтрин. Джейн убедилась, что вся история была выдумана исключительно ради того, чтобы заставить ее повести себя неосмотрительно, и ей следует винить только саму себя за то, что так и поступила. Пол ведь сказал ей, что хочет сохранить их помолвку в тайне из опасения, как бы враг не попытался использовать Джейн против него. Враг именно так и сделал, но опасности она себя подвергла исключительно по собственной глупости. Уилл частенько напоминал ей, чтобы брала с собой горничную, когда выходит в город, но она лишь смеялась в ответ, уверяя, что чувствует себя в безопасности. Это было справедливо на территории их сельского поместья, но не в Лондоне. Однако Джейн не осознавала, что у нее есть враги.

Услышав донесшийся из-за двери звук, переместилась на край кровати. Она съела еду и умылась, следовательно, глупо притворяться спящей.

Дверь распахнулась, и вошла женщина. Взглянув на Джейн, она кивнула и улыбнулась, будто обрадовавшись, что та внешне не пострадала.

– Мой муж так и сказал, что вы могли уже проснуться, миледи, – проговорила она. – Вот я и пришла сама проверить, да заодно посмотреть, как тут да что. Вас вроде как стошнило?

– Он упоминал некую Софи – это вы?

– Да, миледи. Я, видите ли, осерчала на Херба и моего брата, когда они притащили вас в таком состоянии. Плохо они поступили, да, но вы уж на них зла не держите, ведь это тот человек их заставил. Связались же мои дурачки с таким дьяволом!