Елена Арсеньева - Мимолетное сияние (Марина Мнишек)

Все… но только не она!

Она ведь не просто какая-то шляхтянка из Самбора, избранная русским царевичем в жены. Марина была венчана на царство – и оставалась царицей теперь.

Кто таков был в ее глазах князь Василий Шуйский? Не более чем узурпатор, захвативший престол, свергнув законного государя. Шуйский еще хуже, чем хитрый, как лиса, жестокий Борис Годунов. Тот хотя бы дождался естественной смерти своего предшественника, царя Федора Ивановича. Шуйский же рвался к трону, как опьяненный кровью зверь. Именно он выводил Марину из храма после венчания с Дмитрием и вместе с ее отцом провожал молодую до брачной постели. А сам в это время плел паутину заговора и знал, что человек, которому клянется в вечной преданности, уже предан им – предан и обречен на смерть. Шуйский сам вор и самозванец, воссевший на престол при живой царице! И он должен, он должен быть свергнут, сброшен, низвержен. Русский трон принадлежит Марине Мнишек, царице-государыне Марине, принадлежит по праву.

– Они думают, я потонула в перевороте? Канула в безвестность? – с трудом разомкнув губы, вдруг произнесла Марина. – Нет! Этого они не дождутся. Я – русская царица! Я царица – и останусь ею до смерти!

Барбара Казановская, слышавшая эти тихие, но яростные слова, молчала. Она знала: панна Марианна не прощает ничего, никому и никогда. Она будет мстить за свое унижение, за свою исковерканную судьбу. Мстить – даже если окажется, что это будет стоить ей жизни.

Да что такое жизнь? Это малость. Богобоязненная, истовая католичка Марианна Мнишек будет мстить, даже если ей придется заложить душу дьяволу!

Наверное, ей лучше было бы погибнуть вместе с Дмитрием. Тогда она навсегда осталась бы безвинной жертвой. Но она не погибла, более того – попыталась побороться с судьбой.

Нет, не сразу. Сначала пришлось терпеть ссылку.

Больше года дворцом Марине Мнишек, русской царице, служил полуразвалившийся дом с просевшим потолком и щелястым полом в захолустном Ярославле, некогда славном в истории, а теперь лишившемся прежнего величия. Поляков, вывезенных из Москвы, всего числом 375 человек, растолкали по приказу царя-скареда (Шуйский и впрямь был по натуре не только предатель, но и редкостный скупердяй!) в четырех домах с подворьями и по дворам посадских людей. Все сосланные были обобраны до последнего, оттого их жизнь и содержание целиком зависели от московской казны. Частенько приходилось есть один хлеб, а пить – только дурное пиво или вовсе квас. От такой унылой пищи и полной беспросветности будущего маленькое сообщество порою впадало в полную тоску, особенно в весенние сырые дни, когда на землю ложились туманы и вся она чудилась прикрытой белым саваном.

И вот однажды воевода Мнишек явился к дочери с ошеломляющим известием. Оказывается, ее муж Дмитрий не погиб в ночь мятежа. Вместо него был убит кто-то другой. А царь остался жив, собрал под свои знамена новую рать и теперь жаждет одного – соединиться с женой. С Мариной!

Что и говорить, этот слух взбудоражил душу Марины, однако она ему не очень-то поверила. О нет, под именем сына Грозного на сей раз выступает какой-нибудь самозванец, который надеется легко обмануть судьбу. Конечно, находились среди поляков легковерные, которые не уставали повторять: если Дмитрий единожды спасся в Угличе, почему бы ему не спастись сызнова в Москве?! Но Марина только разочарованно качала головой: таких совпадений не бывает. Испытав страшное потрясение в ночь гибели мужа и крушения всех надежд, Марина берегла свою душу от новых мучений и избегала пустой болтовни о воскресшем Дмитрии. Зачем отец жестоко тревожит ее?

Но Мнишек не унимался, а ссылался на то, что весть о воскресении Дмитрия он получил не от кого-нибудь, а от инока Филарета – в прошлом боярина Федора Романова, насильно постриженного в монахи еще Годуновым. Последний из братьев Романовых был в числе сторонников Шуйского во время мятежа, а теперь, видать, хотел от прежнего дружка избавиться, вот и поддерживал всякое дуновение, способное сдунуть князя Василия Ивановича с нагло захваченного трона.

Филарету Марина не больно-то верила. Однако когда отец сказал, что получил письмо и от Никола де Мелло, она невольно призадумалась.

Марина слышала о монахе ордена августинцев, родом испанце, с помощью которого Дмитрий хотел завести сношения с Испанией, с королем Филиппом.

– Какие же доказательства предъявил вам падре де Мелло? – сдержанно спросила Марина отца.

Пан Мнишек пустился в перечисления. Он назвал города, ополчившиеся против Шуйского и вставшие под знамена нового претендента; он упомянул поляка Романа Рожинского, которого некогда знал лично и который был крепким полководцем: князь Роман не станет гоняться за призраками и поддерживать абы кого! И вот он стал полководцем у этого царя. Мнишек заявил также, что почти все в России ненавидят Шуйского и желают возвращения Дмитрия. Войска воскресшего царевича встали лагерем близ Москвы – в Тушине, и московские бояре постепенно оставляют столицу, чтобы присоединиться к воскресшему государю. Это же следует сделать и Мнишеку с Мариной.

– Неужели? – с издевкой воскликнула дочь. – И каким же это образом, позвольте вас спросить? Может быть, вы посоветуете мне обратиться сорокой и полететь в Тушино?

– Скоро нас отпустят в Польшу, – сообщил воевода. – Нам, однако, предстоит пойти на некоторые формальные уступки. Так, я не должен впредь именовать Дмитрия зятем, а вы, ваше величество, откажетесь от титула московской царицы.

– Никогда! – с силой выдохнула Марина, стискивая тонкие пальцы. – Никогда! И ежели вы, сударь, позволите себе еще хоть раз…

– Успокойтесь, государыня, – выставил вперед руку Мнишек. – Я говорю о том, какие требования нам выставляются, о том, что мы должны сделать, дабы выбраться из этого богом забытого городка, избавиться от постылого заточения! Пока мы здесь, мы связаны по рукам и ногам. Но стоит нам выбраться отсюда, хотя бы и ценой слова, данного Шуйскому… Разве вы забыли, как говорят у нас в Самборе? Обмануть холопа – все равно что ягод поесть. А Шуйский – именно холоп, причем холоп подлый, ибо он предал своего господина. Почту за честь не сдержать данное ему слово! Главное – получить свободу, вы понимаете это, ваше величество? А потом…

– А потом? – чуть слышно спросила Марина.

– А потом мы найдем способ соединить вас с вашим супругом, – веско и уверенно произнес Мнишек.

Мгновение Марина напряженно всматривалась в глаза отца, потом с тихим вздохом понурилась.

– Вы живете мечтами, сударь, – пробормотала она чуть слышно. – Вы гонитесь за призраком и желаете, чтобы я сделала то же. Кто бы ни был этот новый Дмитрий, он не мой супруг. Мой Дмитрий мертв. Сердце говорит мне это…