Елена Арсеньева - Тихая тень (Луиза-Елизавета Алексеевна и Александр I)

Он сломался. Так ломается дерево, которое все считали крепким и которое гнулось как только могло. Ну вот и не разогнулось однажды. Его никто не понял бы, кроме Елизаветы.

Эти два человека, которые не могли быть счастливы вместе, когда весь мир лежал у их ног, вдруг нашли друг друга во дни горестей, сомнений и неуверенности.

Впрочем, Елизавета всегда умела поддержать Александра в тяжелую минуту. Но прежде это вызывало у него взрыв оскорбленного самолюбия – теперь же он был благодарен ей.

Это была не любовь – это была дружба, которая иной раз крепче любви. Получается, императрица Екатерина Великая не так уж сильно ошиблась, когда предназначала их друг другу?.. Вот только встретились они слишком рано…

Именно Елизавете Александр сообщил первой, что намерен отречься от престола. Именно ей он открыл, что скоро уйдет из жизни , и сообщил, как это произойдет.

Они вместе уехали осенью 1825 года в Таганрог, откуда Александр больше не вернулся.

То есть он вернулся – в гробу, изменившийся до неузнаваемости. Сослались на то, что бальзамирование тела было проведено неумело. Через два десятка лет вдруг откуда ни возьмись появились слухи о том, что Александр вовсе не умер, а дожил свой век под личиной старца Федора Кузьмича.

Через полгода после смерти мужа, в мае 1826 года, умерла Елизавета. Она возвращалась в Петербург из Таганрога, где тоже тяжело заболела. Умерла в Белеве – одна, без родных. Мария Федоровна, отправившаяся ей навстречу, доехала только до Калуги.

Сохранился посмертный портрет Елизаветы. На нем она не очень-то похожа на себя прежнюю. С другой стороны, какое может быть сходство между жизнью и смертью?..

Когда после похорон взялись перестраивать ее покои, в одном из шкафов нашли тайник. Там были детские вещи, портрет красавца с колдовскими черными глазами и несколько писем, исполненных любви и страсти. Они лежали в черной шкатулке. Это была последняя память о романе Елизаветы и Алексея Охотникова.

Императрица Александра Федоровна была в шоке, увидев все это и прочитав письма. Николай Павлович, отношение которого к Елизавете всегда было исполнено того же тайного обожания, что и у многих других мужчин, бросил шкатулку с письмами и все прочее в огонь. Это отнюдь не было жестом злым или раздраженным. Это была попытка спасти ее память… слишком много легенд и сплетен клубилось вокруг имени Елизаветы и при ее жизни, и после смерти!

Однако… однако положить конец слухам все же не удалось.

Матушка Варвара отошла от смертного одра послушницы, известной как Вера Молчальница, и искоса взглянула на сестру Меланию, которая смотрела на усопшую с такой жалостью. И еще что-то было в ее глазах… восторг, обожание, изумление?

«Да нет, не может быть, – подумала Варвара. – Откуда ей знать, что перед ней лежит та, которая еще при жизни сделалась поэтическим и таинственным преданием – и останется тайной даже после смерти? Этого не знает никто. И никто не узнает. Я никому не скажу!»

Аспазия (V в. до н.э.) – греческая гетера, известная умом и красотой.

Шифр (уст.) – бриллиантовый вензель с инициалами императрицы, носимый фрейлинами на плече придворного платья.

Имя нарицательное снисходительного мужа, который сквозь пальцы смотрит на любовные шалости жены с сильными мира сего.