Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом [litres]

Гриффин привлек ее к себе, припал к губам в поцелуе, одновременно развязывая лиф. Когда он сполз с плеч, стал распутывать шнурки юбки, а потом все это стащил на пол. В четыре руки они избавили ее от корсета, сорочки, панталон, а потом и туфель.

Когда они наконец-то остались обнаженными, Гриффин, прежде чем обнять ее, нежно прочертил пальцами дорожку от щеки до груди. Прохладные мягкие полушария прижались к теплой мужской груди. Божественное ощущение!

Его уверенные руки скользнули вниз по спине, к ягодицам, а ее несмелые пальчики погладили его грудь, живот, узкие бедра, коснулись восставшей плоти.

Гриффин судорожно вздохнул, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Прежде чем лечь рядом, он обвел всю ее медленным взглядом и хрипло прошептал:

– Ты прекрасна!

– Здесь же темно, – возразила она с улыбкой. – Как ты не можешь меня видеть?

Он коротко усмехнулся:

– Мои глаза привыкли к темноте, так что я прекрасно тебя вижу.

Он сказал правду: она тоже видела – его глаза горели желанием.

– Ты готова к тому, что произойдет?

– Я этого хочу, а природа и инстинкт подскажут, что делать.

– Так и будет.

Гриффин целовал ее медленно, нежно, едва касаясь кончиками пальцев контура лица, шеи. Дрожь ожидания пронзила ее, когда за пальцами последовали губы. Поцелуи были такие же легкие и нежные, но когда он вернулся к ее губам, стали долгими, глубокими, страстными.

Руки его не останавливались ни на мгновение: нежно сжимали грудь, с наслаждением ощущая тяжесть упругих холмиков. Губы прошлись по плечам, язык прочертил дорожку к соску, и он оказался у него во рту. Восхитительный озноб наслаждения прошелся по ее спине и осел между ног.

Голова Эсмеральды откинулась. Она выгнулась, груди набухли предвкушением. Он обвел языком ее сосок: раз, другой – и опять втянул в рот.

Сотни новых ощущений расцвели в ней, голова кружилась, а он продолжал ласкать ее соски. Рука тем временем скользнула вниз, сжала пушистый холмик, и один палец устремился внутрь, к тайному местечку.

Она громко застонала.

Мягкие скользящие движения рождали новые желания и ощущения, которые она не могла объяснить, не могла понять и которыми не могла управлять.

Приподнявшись, она обвила руками его шею, зарылась лицом в ложбинку у плеча и отдалась этим невероятным ощущениям, пронзавшим все ее естество, терзавшим сладостной пыткой.

– Гриффин… – в изнеможении выдавила Эсмеральда: не было сил даже дышать – и рухнула на постель.

– И это только начало, любовь моя, – шепнул он в ответ, устраиваясь между ее раздвинутыми ногами.

Его жадный рот пустился в путешествие по ее телу: лизал, пробуя на вкус, сосал, покусывал. Слегка приподнявшись, он придвинул кончик своего естества к набухшим складкам и стал входить в нее.

Эсмеральда тихо стонала, трепетала и извивалась под ним, лихорадочно гладила спину, бедра и ягодицы, целовала разгоряченную кожу плеч, но он не отступал.

Его движения были медленными, чувственными, почти благоговейными. Он целовал ее, гладил, а неописуемое наслаждение продолжало накапливаться, расти, и вскоре она уже не могла сдерживаться: уловив его ритм, подалась навстречу. Постепенно его выпады стали мощнее, быстрее, и все ощущения в ее теле взорвались снова, несмотря на мгновение жгучей боли.

Дыхание Гриффина участилось, тело вздрагивало, объятия стали еще крепче, потом из горла вырвался гортанный крик, он прижал ее к себе и обмяк.

Эсмеральда услышала, что дыхание его стало ровнее, потом он перекатился на бок и посмотрел на нее.

Они неподвижно лежали бок о бок, и она не знала, сколько это продолжалось: так хорошо ей было и спокойно. Она чувствовала себя безоглядно счастливой и даже пошевелиться не хотела. Невозможно описать словами, каково это – лежать рядом с любимым.

– Тебе придется все ей рассказать, – услышала она в темноте голос Гриффина. – Ты знаешь это, верно?

Эсмеральда напряглась: «О нас? О сегодняшней ночи?»

– Что именно?

– Истинную историю ее матери и отца.

– Нет! – воскликнула она в ужасе.

Он приподнялся на локте и поцеловал ее в губы.

– Да. Она должна знать правду. Пусть не сейчас: она еще слишком мала, – но со временем сказать придется. Ты не можешь утаить это от девочки.

– Со временем, – согласилась Эсмеральда, глядя мимо него в маленькое окошечко. – Может быть.

– Когда-нибудь она спросит.

Она понимала, что он прав, как всегда, но ей не хотелось думать об этом сегодня ночью.

– Я все еще хочу вернуть Наполеона.

– Но не вернешь.

– Не верну.

– Взгляни на меня, – попросил он. – Мне следовало позволить тебе все объяснить, выслушать.

– Это извинение?

Он улыбнулся:

– Я узнал обо всем только сегодня утром. Ты попросила мистера Ламберта уйти и не знала, что он вернулся.

Теперь это не важно: она больше не служит у него.

– Не хочу говорить об этом, Гриффин. Совершенно бесполезная дискуссия.

– Для меня вовсе не бесполезная.

Она смотрела на него, и говорить ей совсем не хотелось.

– Вот почему я не люблю аристократов. Для вас главное – чего хотите вы, а на окружающих вам наплевать. У меня достаточно забот с Джозефиной и агентством, и твоя точка зрения на случившееся для меня теперь отнюдь не на первом месте.

Он усмехнулся.

– После всего, что было между нами, ты все еще сердишься?

«Так ли это?»

– Возможно, – призналась Эсмеральда, хотя уверенности у нее в этом не было.

– Так и не простишь? Будешь всю жизнь таить на меня зло?

Разве он не знает, что она никогда не пустила бы его в свою постель, если бы не простила?

Она пожала плечами и легонько поцеловала его в шею.

– Но ведь здесь есть и твоя вина. Следовало остановить меня и заставить выслушать, как все было на самом деле.

– Думаешь, это было возможно? Ты так разозлился.

– Да, и принял чересчур поспешное решение.

– Ты был настоящим зверем!

– И не потрудился все выяснить.

– Ты ничего и слышать не хотел.

Он хмыкнул, погладил ее плечо и спустился ниже, к бедру.

– Ты самого низкого мнения обо мне. Верно?

– Не только о тебе – вообще обо всех аристократах, – призналась она честно. – Хотя должна сказать, что ты куда добрее, чем я ожидала.

– Но мое поведение вчера не стало для тебя неожиданностью?

– Я знала, что когда-нибудь ты покажешь свое истинное лицо, – так и произошло. Ты был настолько взбешен, что не стал бы никого слушать.

Он неожиданно перевернул ее на спину и опять устроился между ног.

– Боюсь, то, что я тебе сейчас скажу, ничего не изменит, но я все равно скажу. Да, ты права: я привык добиваться своего и намерен сделать так, как хочу. А хочу я тебя: сейчас, потом, всегда… потому что люблю тебя, Эсмеральда, и собираюсь жениться на тебе. Ты мне нужна, и ты станешь моей женой.