Луиза Аллен - Покорить маркиза [litres]

Сара легко могла представить его себе в тот момент: белый от страха, оцепеневший от ужаса из-за содеянного, он с головокружительной скоростью скакал в утреннем тумане.

Не дождавшись больше слов от Сары, Фрэнсис снова заговорил:

– Я вернулся домой, рассказал обо всем родителям, собрал вещи и всю наличность, которая была в доме. Родители обещали помогать мне деньгами, когда я найду для себя безопасное убежище. Отец предложил Брюссель, а мать была слишком убита горем, чтобы говорить. Я хотел написать тебе, но что я мог сказать? Что мне очень жаль? После всего, что я сделал?

– Мне хотелось убить тебя. Но одновременно я хотела сказать, что верю: это была ужасная ошибка. Я желала в это верить. Мне хотелось знать, что с тобой все в порядке, но никто со мной о тебе не говорил.

Фрэнсис зажал рукой рот. Он выглядел совершенно убитым. Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось снова заговорить:

– Я остановился в Генте. Там было не так много людей, которые могли меня узнать, как в Брюсселе. Я назвался мистером Смитом и снял небольшую квартирку. Я много раз думал о самоубийстве, но понимал, что убью не только себя, но и свою мать.

– Что же все изменило?

Он пожал плечами:

– Повезло. Мой крестный знаком с лордом-канцлером и долго уговаривал его провести дополнительное расследование. Оно было проведено. Теперь были приняты во внимание все свидетельства – обоих секундантов и грума Майкла, который все видел. Решили, что это была смерть по неосторожности, и было зачтено то время, которое я провел в изгнании. И вот я вернулся.

– Чем ты теперь займешься? – Сара чувствовала себя больной, но лучше уж тошнота, чем холодная пустота внутри. Почему секунданты не рассказали ей, как все было? Почему промолчал грум Джед? Наверное, потому, что ее там не было. Родители сразу увезли ее домой, окружив заботой.

– Вернусь домой в Хаддон. Буду держаться вдали от Лондона и учиться управлять поместьем. Постараюсь помочь отцу и хотя бы немного успокоить мать. Женюсь. Мы будем жить тихо, воспитывать детей. Если повезет, меня скоро все забудут, кроме самых близких.

Слова были горькими, но голос – нет. Фрэнсис вернулся домой из ссылки. Его имя было очищено от обвинений, и он мог начать новую жизнь, хотя – и Сара была в этом уверена – он никогда не сможет забыть Майкла и простить себя за его смерть. А она? Сейчас, глядя на этого красивого мужчину, может ли она сказать, что прощает себя за то, что была причиной стольких несчастий?

– Я флиртовала с тобой. – Слова, казалось, родились сами по себе. Ее губы онемели и едва шевелились. – Когда Майкл задерживался на работе и ты приходил, я с тобой флиртовала. Мне нравилось твое общество, льстили твоя дружба и интерес ко мне. Ведь я страдала от одиночества. Хотя это, конечно, не оправдание, – призналась она скорее себе, чем собеседнику. – По моей вине ты сказал все те ужасные вещи, когда был пьян.

– Нет! Ты никогда не переступала границ дозволенного. Ты всегда считала меня только другом Майкла, своим другом. – Он вскочил и опустился перед ней на колени, немного несуразный в своей настойчивости. – Да, ты немного подразнивала меня, но только глупец мог решить, что за твоими шуточками есть нечто большее. К несчастью, я стал этим самым глупцом. – Он взял ее руки в свои и поднял глаза. – Я был глупцом и полюбил тебя.

– Фрэнсис, нет! – Сара понятия не имела, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме дружеских. Неужели она была слепа? Или не желала замечать то, что было у нее под носом?

– Я бы никогда не признался тебе, ни за что не позволил бы себе предать своего лучшего друга. Я все держал в себе. А в ту ночь он сказал, что ему чертовски повезло с женой. И я не выдержал. Известно же, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

В его глазах стояли слезы и такая сильная боль, что на него невозможно было смотреть. Сара зажмурилась. А Фрэнсис уткнулся лицом ей в колени и зарыдал. Прошло какое-то время, и рыдания стихли. Саре казалось, что ее засасывает в омут чувств – боль, сожаление, потеря и бесконечная грусть.

– Я люблю тебя. – Он поднял голову. – И всегда буду любить.

– Ох, Фрэнсис. – Сара наклонила голову, и их лбы соприкоснулись.

– Я люблю тебя, Сара.

– Очень трогательно, – проговорил мужской голос, проникнутый сарказмом. – Моя дорогая Сара, если ты собираешься иметь двух любовников одновременно, я бы посоветовал тебе держать закрытой заднюю дверь.

Сара резко обернулась. Фрэнсис отпрянул и сел на ковер. Луциан взирал на них сверху вниз, и глаза его горели жаждой убийства.

– Как ты вошел? – спросила Сара.

– Ты забыла в коляске веер. Я вернулся, заметил в окне мужской силуэт и поспешил на помощь. Задняя дверь оказалась незапертой, что крайне легкомысленно с твоей стороны. Я хотел защитить тебя, дорогая, от человека, ставшего причиной твоих ночных кошмаров. Но, вероятно, ты не спала по другой причине.

– Я могу объяснить, – заговорил Фрэнсис. – Я не хотел леди Саре ничего плохого. Мне нужно было объяснить ей, как погиб ее муж, но я не справился со своими чувствами. А она хотела только меня утешить.

– Сиди и помалкивай, – буркнул Луциан.

Следует отдать Фрэнсису должное, он все же встал.

– Кэннок, если я не ошибаюсь? Какое ваше дело, чем занимается миссис Харкур, и какое вы имеете право разговаривать с ней в подобном тоне?

– А ты, насколько я понял, Уолтон. Друг семьи. – Губы Луциана презрительно скривились. – Миссис Харкур помолвлена со мной. – Он бросил косой взгляд на Сару, которая, похоже, превратилась в соляной столб, как жена Лота.

– Леди Сара не сделала ничего плохого. Это я виноват и в смерти Майкла, и в том, что поставил ее в неловкое положение сегодня. Я люблю ее и понимаю, что мое чувство безответно. Но она сострадательная женщина, и я втайне надеялся, что она сможет меня простить. По крайней мере, она позволила мне рассказать, как все было.

– Значит, вы не любовники? – Во взгляде Луциана на Сару, казалось, не было ничего, кроме искреннего любопытства.

– Нет. – Сара и ее ночной гость ответили хором.

– Никогда. – К Саре, наконец, вернулась способность говорить и двигаться. – Я никогда не была ни с кем, кроме Майкла и тебя.

– Тем не менее ты прикоснулся к ней, Уолтон. К моей невесте. Ты рыдал на ее груди, нес сентиментальную чепуху о своей любви. Полагаю, тебе лучше извиниться, Уолтон, и заверить нас обоих, что ты вернешься в ту дыру на континенте, из которой вылез, раньше, чем окажешься в руках закона.

– Решение суда отменено. Смерть Харкура признана случайной. Я вернулся в Англию и намерен здесь остаться. Что же касается извинений… – Фрэнсис грустно улыбнулся. – Я хочу принести леди свои самые искренние извинения за горе, которое ей причинил. А за то, что искал с ней встречи, чтобы рассказать ей правду, я извиняться не буду. И за любовь к ней тоже. Это все равно что извиняться за то, что я живу.