Бертрис Смолл - Неукротимая красавица

– Ну что ж, господин граф и мой неразумный младший сын. Я приму в нашу семью Фиону, хотя по-прежнему считаю, что это неправильное решение: есть в ней что-то порочное. Мне она не нравится.

Граф Гленкирк ухаживал за своей будущей невестой с элегантностью и грацией французского придворного. Когда Эллен каждое утро приносила Катрионе завтрак, на подносе всегда лежал какой-нибудь подарок от Патрика. Он мог быть как очень простым: например, сосновой веткой с позолоченной шишкой, перевязанной красной бархатной лентой, – так и весьма дорогим – вроде резной шкатулкой из слоновой кости, в которой покоилась дюжина цветочных бутонов из бриллиантов. Катриона и Патрик все лучше узнавали друг друга во время коротких верховых поездок по покрытым декабрьским снегом холмам и длинных пеших прогулок по спящим под снегом садам.

Патрик Лесли был хорошо образован, и его юная суженая, которая с такой настойчивостью боролась за возможность учиться, с удовольствием внимала его словам. Графа порой даже забавляло такое несоответствие: столь серьезный острый ум в совершенно юном цветущем теле. В то же время его очень волновала ее наивность и полная неосведомленность в обычных вещах. Выросшая в закрытом мирке Грейхейвена, она почти ничего не знала о жизни.

Их бракосочетание планировалось в День святого Валентина, а после пасхальных праздников собирались без особых церемоний связать себя узами брака Адам и Фиона. Вся семья уже знала, что церемония всего лишь формальность: они уже давно жили вместе. Фиона, всегда стремившаяся к стройности, теперь все больше округлялась и становилась похожей на кошку, которая ест одни сливки.

– Да она скоро замурлыкает, – хихикнула как-то Эйлис Хей. – Я только надеюсь на то, что мой Джейми будет так же хорош, как говорят девушки про кузенов Патрика и Адама.

– Так же хорош в чем? – не поняла Катриона.

Большие голубые глаза Эйлис раскрылись еще шире, и она опять хихикнула.

– О, Кэт! Умеешь же ты пошутить!

– Я и в самом деле не представляю, о чем ты говоришь!

– Да я о постели, гусыня ты этакая! – раздраженно воскликнула Эйлис. – Ходят слухи, что Гленкирки доводят девушек до безумия от наслаждения. Дождаться не могу июня, когда наконец смогу это проверить.

– Боже! Эйлис, да ты развратница не лучше Фионы!

Глаза Эйлис тут же наполнились слезами, и она так тряхнула в негодовании головой, что светлые волосы взметнулись вверх.

– Я, как и ты, Катриона Хей, девственница, но на этом наше сходство заканчивается! Я мечтаю о ночах в супружеской постели и готова для Джейми на все. Ты же холодна как ледышка. Смотри: если не изменишь свое отношение к плотским удовольствиям, граф будет искать утешения на стороне. И кто посмеет упрекнуть его за это?

Катриона отшатнулась от кузины. С тех пор как вся семья собралась на Рождество, Гленкирк вел себя в высшей степени корректно. Ни разу больше не повторился тот вечер у камина, когда граф ясно выказал свои чувства к ней, которых она раньше не замечала и до сих пор не была уверена, что сможет с ними справиться, но испытать их еще раз очень хотела.

Тем же вечером, одевшись только в мягкую ночную сорочку из льна, она пробралась из своих апартаментов и спряталась в алькове рядом с комнатами графа. Там было холодно, к тому же Гленкирк вернулся лишь поздно вечером. Катриона выскользнула из своего убежища и последовала за ним, он обернулся.

– О, Катриона, милая. Что случилось?

Заметив, что она дрожит, Патрик быстро накинул свою подбитую мехом домашнюю куртку ей на плечи.

– Что могло заставить тебя прийти сюда в столь поздний час?

От страха и стыда она буквально окаменела, поэтому ему пришлось подхватить ее на руки и усадить в кресло у огня.

– Итак, что все-таки стряслось?

Едва слышно Катриона пролепетала:

– Я хочу… мне надо, чтобы мы занялись любовью.

– Что за странная просьба?

– Пожалуйста, умоляю! Я правда хочу этого! О, милорд, мне ведь совершенно ничего не известно! Моя мать старалась исправить ситуацию, но, по ее рассказам, любовь очень высокодуховное чувство, тогда как же объяснить намеки Эйлис по поводу репутации Гленкирков? Фиона, например, ничуть не стесняясь, спит с Адамом и выглядит вполне довольной, даже задирает перед остальными нос. Все это далеко не духовно. Я же не представляю, чего ожидать. Пожалуйста, покажи мне, научи, хотя бы немного!

– Ну что же… – нарочито серьезно протянул Гленкирк. – Конечно, можно попробовать, но если вдруг испугаешься или передумаешь, скажи, чтобы я остановился.

– Хорошо, Патрик!

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в камине. Одной рукой он обнял девушку, а другой медленно, чтобы не испугать, приспустил ее ночную сорочку, обнажив чудесную упругую грудь цвета слоновой кости, увенчанную темно-розовым соском. Несколько мгновений он с восхищением смотрел на нее, затем накрыл ладонью и легонько сжал, тут же почувствовав, как дрожь прошла по всему ее телу. А большой палец уже начал свой танец вокруг розового соска, заставил его напрячься и приподняться над восхитительным полушарием. Он услышал, как Катриона тихонько ахнула, и по его губам скользнула довольная улыбка. Он склонился поцеловать ее и почувствовал, как его домашний халат соскользнул на пол, оттого что она обхватила обеими руками его шею. Осторожно сняв сорочку с прекрасного тела, он принялся ласкать бархатистую кожу. От его прикосновений девушка дрожала всем телом, всхлипывала, бормотала что-то, и что есть сил, прижималась к нему. Внезапно он прекратил свои ласки, но она запротестовала:

– Пожалуйста, милорд! Еще! Я совсем не боюсь.

Но слишком велико было уже его собственное вожделение, и Патрик не мог поручиться, что сумеет остановиться, не овладеть ею здесь и сейчас.

– Мы должны, Кэт! Если я не отправлю тебя сейчас в твою комнату, то не смогу удержаться и совершу непоправимое.

– Прошу вас, милорд! Именно этого я и хочу, прямо сейчас.

Будь на ее месте кто-нибудь другой, Патрика не пришлось бы долго уговаривать, но это Кэт, его девственная суженая, которая только-только начала пробуждаться для любовных наслаждений.

– Нет, милая. В свете утра все будет восприниматься иначе. И если я позволю себе сейчас воспользоваться твоей слабостью, ты меня возненавидишь. Всему свое время и место.

Со вздохом он помог Кэт надеть сорочку, подхватил девушку на руки, и отнес обратно в ее комнату, осторожно уложив в постель и прикрыв одеялом.

– Спокойной ночи, любовь моя!

После того как Патрик закрыл за собой дверь, Катриона Хей долго лежала без сна и прислушивалась к тишине ночи. В камине негромко потрескивали дрова. Где-то вдалеке ухала сова, ей подвывали волки. Теперь девушка начинала понимать, что имела в виду мать, но точно так же понимала Эйлис и проникалась сочувствием к кузине Фионе. Вспоминая события полуторачасовой давности, она почувствовала, как напряглись груди, а щеки охватило жаром. Остаток ночи Катриона пребывала в беспокойном полусне-полубодрствовании.