Лиза Клейпас - Здравствуй, незнакомец

Поначалу Гарретт была слишком поражена, чтобы ответить.

"Он орудовал честностью, словно шпагой", – изумлённо подумала она. Теперь он не оставил им выбора ходить вокруг да около. Казалось удивительным услышать подобные слова от такого скрытного человека, как он.

– У вас не оставалось выбора, – в конце концов, сказала она. – Я вас вызвала. – Она улыбнулась, касаясь его плеча щекой, и добавила: – Мой джинн из свистка.

– Я не исполняю желаний, – сказал он.

– Второсортный джинн. Я должна была догадаться, что мне достанется именно такой.

Уткнувшись в волосы Гарретт, Рэнсом издал последний смешок и обвёл кончиком пальца нежный контур её ушка.

Гарретт подняла голову. Увидев, в какой близости от неё находится его рот, и, почувствовав свежее, тёплое дыхание Рэнсома, в её животе странным образом всё перевернулось.

Её и раньше целовали, один раз очаровательный доктор, пока она работала медсестрой в больнице Святого Томаса, а другой - студент-медик из Сорбонны. Оба случая немного разочаровали. Ощущение мужского рта на её губах не было неприятным, но она определённо не понимала, как можно назвать поцелуй восхитительным опытом.

С Итаном Рэнсомом, однако... всё может сложиться по-другому.

Он застыл, его напряжённый взгляд был прикован к ней, от чего Гарретт пронзил электрический разряд.

"Рэнсом собирается меня поцеловать", – подумала она с грохочущим сердцем и начала терять силы от нетерпения.

Но он резко выпустил её из рук, его губы изогнула самоироничная улыбка.

– Я обещал вас накормить. Мы должны держать вас в боевой готовности.

Они вернулись на главную улицу и двинулись в сторону непрерывно нарастающего шума. Свернув за угол, Гарретт увидела впереди Кларкенуэлл-грин, где толпилось множество людей. Витрины были освещены, по крайней мере, сотни временных торговых лавок выстроились в два ряда. Изначально это место являлось деревенским местом сбора, лужайкой с подстриженной травой и дорожками, теперь же здесь располагалась мощёная площадь, окружённая домами, магазинами, постоялыми дворами, фабриками, тавернами и кофейнями. В центре было расчищено пространство для желающих станцевать джигу, хорнпайп [7] и польку под музыку скрипок и корнета [8] . Уличные певцы бродили в толпе, периодически останавливаясь, чтобы исполнить комические куплеты или сентиментальные баллады.

Гарретт с удивлением оглядела разворачивающуюся сцену.

– Напоминает базар в субботний вечер.

– Это празднование новой линии лондонского метро, принадлежащей компании Айронстоун. Владелец железной дороги Том Северин оплачивает из своего кармана ярмарки и концерты по всему городу.

– Может быть мистер Северин и берёт на себя ответственность за проведение мероприятий, – иронично заметила Гарретт, – но уверяю вас, что на празднование не потрачено ни единого шиллинга из его собственного кармана.

Взгляд Рэнсома метнулся к ней.

– Вы знаете Северина?

– Я с ним знакома, – ответила она. – Он друг мистера Уинтерборна.

– Но не ваш?

– Я бы назвала его хорошим знакомым. – Заметив морщинку между его бровями, по её телу пробежала приятная дрожь. Неужели он приревновал? – Мистер Северин интриган, – сказала она. – Авантюрист. Он всё делает ради собственной выгоды, даже за счёт друзей.

– То есть, бизнесмен, – категорично проговорил Рэнсом.

Гарретт рассмеялась.

– Определённо так и есть.

Они обошли толпу и направились к ряду киосков, каждый из которых автономно освещался за счёт самоподдерживающихся газовых или масляных ламп, или пламенем свечей, покрытых яркими абажурами. Пище не давали остыть, накладывая в большие банки на железных примусах или в жестяные и медные аппараты с маленькими трубочками сверху, из которых выходил ароматный пар.

– Что бы вы хотели съесть... – начал Рэнсом, но замолчал, когда его внимание привлекло незначительное волнение возле скопления стендов. Пухлая, румяная молодая женщина в фетровой шляпке, украшенной цветными шёлковыми лентами, сжимала длинную плоскую корзинку для покупок, а в это время рыжеволосый констебль пытался её у неё отнять. Люди собирались посмотреть на разворачивающуюся сцену, при этом одни смеялись, другие ругали констебля.

– Это Мэгги Фрил, – печально сказал Рэнсом. – Я хорошо знаю эту семью, дружил с её братом. Не возражаете, если я разберусь с проблемой?

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась Гарретт.

Рэнсом зашагал в сторону спорящих, а Гарретт последовала за ним.

– Что происходит, Макшихи? – спросил он констебля.

– Я конфискую катушку с лентами за её дерзость, вот что происходит, – огрызнулся полицейский, вырвав корзинку из рук женщины. В ней находились нитки, обрывки тканей и длинный штифт, на котором крепились рулоны шнурков и лент.

Всхлипывая, женщина повернулась к Рэнсому.

– Он же не может забрать ленты только потому, что я ему надерзила, так ведь?

– Могу, и заберу, – сообщил ей констебль. Его лицо раскраснелось от негодования и напряжения, а его рыжие брови и волосы только добавляли ему схожести с алым, раскалённым угольком.

– Ты - знатный задира, – прокричала женщина. – Пускай тебя сожрёт кот, а кота дьявол!

– Тише, Мэгги, и придержи коготки, – прервал её Рэнсом. – Colleen [9] , не могла бы ты полюбезнее разговаривать с человеком, отвечающим за поддержание покоя? – Когда она попыталась ответить, он поднял руку, жестом призывая этого не делать, повернулся к констеблю и проговорил, понизив голос: – Билл, ты же знаешь, что она зарабатывает на жизнь, продавая ленты. Забрать их, всё равно что вырвать кусок хлеба изо рта. Неужели у тебя нет сердца, приятель.

– Она слишком часто меня обзывала.

– Кривоножкой [10] ? – съязвила Мэгги. – Ты про это?

Глаза констебля сузились.

– Мэгги, – мягко предостерёг Рэнсом, бросив на женщину многозначительный взгляд. – Хватит дерзить бедняге. На твоём месте я бы с ним помирился и предложил ленту для его возлюбленной.

– У меня нет возлюбленной, – пробормотал констебль.

– Какая неожиданность, – ядовито отозвалась Мэгги.

Рэнсом ласково приподнял её подбородок указательным пальцем.

Тяжело вздохнув, девушка повернулась к констеблю.

– Ой, тьфу, ладно я дам тебе ленточку.

– Что мне с ней делать? – нахмурившись, спросил Макшихи.

– Ты, что ли, глупый? – изумилась она. – Неужели ничего не знаешь о милашествах? Подари её девушке, которая тебе нравится, и скажи, что ленточка подходит под цвет её глаз.

Полицейский неохотно вернул ей корзину.

– Slán , Эятан, – сказала Мэгги, начиная отмерять нужную длину ленты.

Пока Рэнсом уводил Гарретт, она спросила:

– Что она вам сказала?

– Ирландцы суеверны, они не произносят слово "до свидания". Вместо этого мы говорим "slán", что означает "иди с миром".