Екатерина Бэйн - У кошки девять жизней [СИ]

— Я не изменю своего мнения, даже если увижу самого Генриха Четвертого. Хотя на мой взгляд, он далеко не идеал.

— Ступай к себе, — отец начал выходить из себя, — хорошенько подумай. Уверен, завтра все предстанет перед тобой в ином свете.

— Очень сомневаюсь, — я развернулась и вышла из гостиной.

Кадо встретил меня радостным поскуливанием и изо всех сил вилял хвостом.

— А ну, гулять, — сказала я, — гулять, Кадо.

Он подпрыгнул и бросился ко мне целоваться. Я замахала руками.

— Остынь, не надо. Не надо, говорю! Фу, Кадо!

С большим трудом мне удалось избежать слишком теплого проявления собачьих чувств. Мы вышли на крыльцо, сбежали вниз по ступенькам. Кадо помчался вперед с радостным лаем. Подхватив палку, я кинула ее к нему и сказала:

— Мы будем гулять, а не думать и даже десять герцогов нас не остановят.

Со стороны отца это было просто отвратительно. Я даже думать об этом не могла без гнева. Они, значит, со своим другом решили породниться и не придумали ничего лучшего, чем поженить своих детей. И почему-то ни у одного из них не возникло мысли спросить детей, что они думают об их решении. Родители — настоящие тираны и эгоисты. Думают только о себе и приписывают детям свои мысли и чувства. Если они чего-то не достигли своими силами, то уж дети этого должны достичь обязательно. А если у них другие планы?

Я не хочу выходить замуж за сына друга моего отца. Если он испытывает к герцогу такие теплые чувства, то пусть сам выходит за него. Ну уж нет, ни за что! Не выйду, и все тут. И никто не сможет меня заставить. Хотела бы я посмотреть на это.

Спустя несколько часов, когда я находилась в своей комнате, уставшая и мрачная, в голову мне начали приходить иные мысли. Конечно, противиться я могу сколько угодно. Но к чему это приведет? Что предпримет отец, если не сможет уговорить меня? Не знаю, почему, но меня это пугало. Я слышала рассказы о наших соседях. У них была похожая история. Дочь отказалась выходить замуж по родительскому выбору и ей удалось настоять на своем. И знаете, что они сделали? Они отдали ее в монастырь. Вот так. Не знаю, как поступит отец в соответствующей ситуации. Но о монастыре я думала с ужасом. Какой ужас, быть заживо погребенной за каменными стенами, навсегда отрезать себя от остального мира и оставшееся время провести в молитвах! Никаких тебе прогулок верхом, игр с собакой и препирательств с отцом. Кошмар! Нет, только не это. Жизнь монашки не для меня. Для этого я слишком люблю жить по собственному распорядку, слишком своевольна и свободолюбива. И потом, чего уж греха таить, очень люблю вкусно поесть. Это тем более славно, что на моей фигуре никак не отражается. Честно говоря, мне не мешало быть более полной. Сейчас в моде женщины с пышными округлостями, а я, как ни старалась, так и не смогла приобрести хоть одну из таких. Так что, я со спокойной совестью могу лопать по пять пирожных за раз и запивать их горячим шоколадом. Скорее, потолстеет отец, глядючи на это безобразие, чем я.

Мысль о пирожных напомнила мне о том, что я не поужинала. Я поспешила переодеться и отправилась вниз. Что же мне все-таки делать? Неужели, все-таки придется выходить замуж? Или есть какой-нибудь другой выход? Судя по всему, нет.

Я тяжело вздохнула, спустившись на несколько ступенек и вдруг остановилась. Мне в голову пришла замечательная идея. Если я не могу отказаться выйти замуж, нужно сделать так, чтоб герцог отказался жениться на мне. Как это сделать? Нет ничего проще! Разве не я заставляла стонать от ужаса своих учителей и была почти единственной причиной того, что они так часто сменялись? Разве не меня опасались все счастливые обладатели собственных отпрысков по причине того, что тряслись за их здоровье? Так неужели я не смогу использовать столь богатый опыт против герцога? Я была абсолютно уверена, что смогу. Мне даже не придется стараться. Напротив, стараться мне приходится теперь, чтобы вести себя как полагается девушке хорошего воспитания и благородного происхождения. Сомневаюсь, что герцог согласится взять в жены девицу со всеми теми наклонностями, которые я ему продемонстрирую завтра.

Потирая руки в предвкушении, я вошла в столовую. Скорее бы наступило завтра! Как говорит мой дядя Камилл, я покажу им, где раки зимуют!

Половину следующего дня я провела в нетерпении, дожидаясь приезда гостя. Несколько раз спрашивала у отца, когда же он приедет. Батюшка прекрасно знал меня, поэтому не возрадовался тому, что его любимая дочь переменила свое мнение столь скоро, а напротив, подозрительно спросил:

— Что у тебя на уме, Изабелла?

— Ничего, — я пожала плечами, — просто очень хочется увидеть мужчину, обладающего столь внушительным списком достоинств. Молодого, красивого, учтивого, храброго, сильного аки лев и галантного, как Генрих Четвертый.

Я дословно повторила характеристику отца, благо, память у меня была хорошая и я на нее никогда не жаловалась. После чего, с интересом посмотрела на родителя, ожидая его реакции. И она не задержалась.

— Изабелла, перестань, — поморщился отец, — откуда ты взяла такие слова?

— Вы мне их сами говорили, батюшка, — напомнила я, — забыли? Вчера.

— Я не мог так говорить, — отверг он эту возможность со свойственной ему логикой, — не выдумывай.

Я хмыкнула.

— Лучше отправляйся к себе и переоденься во что-нибудь более приличное. У тебя ведь есть нарядное платье?

— Есть, — кивнула я, — оно единственное, так что, я не могу перепутать.

— Вот именно, — с жаром воскликнул он, — именно по этой причине я так хочу, чтоб ты вышла замуж за герцога. Он богат. У тебя будет множество платьев самых разнообразных фасонов. Ты затмишь всех великих модниц.

Эта перспектива вдохновляла меня не больше, чем заполучить в мужья Генриха Четвертого. Поэтому, я скорчила гримасу.

— А вот этого в присутствии гостя делать не надо, — предупредил меня отец, — впрочем, после замужества корчи какие угодно рожи, но до него постарайся воздержаться.

Отлично, нужно скорчить герцогу одну из моих любимых гримас.

Я направилась к двери, чтобы выполнить пожелание отца с некоторыми корректировками.

— Дорогая, пожалуйста, веди себя как следует, — взмолился батюшка мне в спину.

— Конечно, — отозвалась я, выходя.

Разумеется, я буду вести себя так, как надо. Как надо мне, а не вам, батюшка. У герцога надолго пропадет охота к женитьбе вообще, а на мне, в особенности.

Отослав Эмили, чтоб она не помешала мне своими советами и причитаниями, я приступила к задуманному. Никогда нельзя забывать, что первое впечатление — самое сильное. И исправить его практически невозможно. Это правило я усвоила накрепко. Вот, я и занялась произведением этого впечатления.