Елена Арсеньева - Чужой муж

– А, на докторах наук… я и забыл. Тогда приду, конечно.

– До встречи, – улыбнулась Лиля.

– До свидания… – пробормотал Родион, еще не вполне поверивший в случившееся.

Собственная жизнь казалась ему сейчас чем-то вроде «Москвича», который вдруг занесло на крутом повороте, и пошел он юзом, юзом… Только не в обрыв-овраг, как давеча, а круто в гору!

– Извините за опоздание! – Лиля сбежала по лестнице.

– Лилечка! – радостно воскликнула Маргарита.

Она в самом деле обрадовалась появлению Лили. Молодец девчонка! Умеет выглядеть как надо, когда надо! Эта расклешенная юбка и шелковая блузка очень удачно скрывают то, что Маргарита мысленно называла «переизбытком форм». Глаза блестят, серьги тоже, зубы сверкают в улыбке, волны прекрасных русых волос плещутся по спине, ножки стройненькие, туфельки лаковые… По рядам Семеновых аж трепет прошел, ну а за Вадика можно не волноваться… В смысле, за Вадика как раз стоит волноваться, ибо парнишка в глубоком нокауте от восхищения – и вопрос, сможет ли вообще из него выйти.

– Ну, прошу к столу! – провозгласила Маргарита, чувствуя, что сногсшибательное впечатление, произведенное Лилей, следует немного разбавить Варвариной стряпней.

Семеновы разом начали приподниматься с дивана, однако Лиля вдруг взмолилась:

– Мама, давай еще чуть-чуть подождем! Ну пожалуйста!

– Лиля с детства такая, – усмехнулась Маргарита. – Без папы – никуда!

Возникла не вполне ловкая пауза, в которую ловко вклинилась мадам Семенова:

– Лилечка, детка, Вадюша так хотел с тобой познакомиться…

Вадюша все еще таращился на блистательное видение, только что не разинув рот, и сейчас выглядел сущим деревенским дурачком.

Зато Лиля не подвела: шагнула вперед, подала руку:

– Лиля.

Нет, все же «интеллигентный мальчик» нашел в себе силы подняться на ноги, пожать ей руку и пролепетать:

– Ва-ва-вадим…

– Очень приятно, – сказала Лиля и улыбнулась так, словно ей и в самом деле было приятно. Хотя кто знает, подумала Маргарита, вполне возможно, что ей приглянулся этот робкий задохлик, ведь, как известно, ветру и орлу и сердцу девы нет закона!

– Добрый день! Войти можно? – раздалось с веранды, и Лиля вдруг унеслась туда.

Вадик промямлил пустому месту:

– Мне тоже…

– Лилечка и Вадим, – пропела мадам Семенова, – так замечательно смотрятся вместе!

Маргарита натянуто улыбнулась, чуя недоброе.

Кто это там пожаловал? И почему Лиля даже не побежала, а буквально полетела этого кого-то встречать?

Вошел какой-то высокий парень – в моднейшей нейлоновой рубашке румынского производства, наметанный глаз Маргариты эту рубашку сразу отметил: точно такая же, только белая, была на Вадике, и простому человеку купить ее было бы затруднительно… Ну разве что отстояв двухкилометровую очередь!

Парень вручил Лиле коробку конфет (тоже, знаете ли, на прилавках не валяются!) и роскошные хризантемы.

Маргарита, хоть и забыла давно, когда в очереди стояла, все же была в курсе торговых дел в городе: благодаря сослуживицам-библиотекаршам. Поэтому сразу сделала вывод: парень не из последних.

Да и собой хорош, очень хорош! Постарше Лили… Настоящий мужчина, Вадик рядом с ним вообще потерялся.

– Мама, это мой друг, Родион, – сказала Лиля.

– Здрасьте, – кивнул парень, и Маргарита не глядя почувствовала, что с лица мадам Семеновой сползает воодушевление, линяет счастливая улыбка, а у Вадика, который встал и пожал руку гостю, голос жалобно дрогнул.

– А это вообще кто? – пробормотала мадам Семенова, однако Маргарита только плечами пожала, силясь изобразить спокойствие, которого и в помине не было!

Друг?!

Ну, Лилька… Что это она затеяла? Явно выставила оборону против Вадика. Теперь Маргарита припомнила, как Лиля рассказывала им с Говоровым про того парня, который выручил ее в парке. Агроном… Какая-то деревенщина, короче говоря. Видный, конечно, ничего не скажешь, фактурный, как говорится, но совсем не того круга, в котором привыкла вращаться Маргарита! А рубашку эту он явно у кого-нибудь одолжил, как-то она ему узковата!

Между прочим, Маргарита как в воду смотрела. На обед к Говоровым Родиона собирали всей комнатой: Федя дал рубашку, Санек – галстук (от «удавки», впрочем, Родион отказался), а Колян, пока Родион брился, читал ему вслух – с выражением! – выдержки из бесценной книги «Этикет от А до Я». Родион искренне порадовался, узнав, что пельмени принято есть ложкой (надо же, оказывается, он всю жизнь соблюдал этикет!), но его повергло в панику известие, что рыбу едят с помощью особой вилки и особого ножа. Причем фотографии этих приборов найти не удалось. И Родион больше всего боялся, что на столе окажется рыба, а он оплошает…

Однако рыба оказалась на диване. Вернее, ни рыба ни мясо. Какой-то Лилин ухажер в жилетике и очочках. С одного взгляда Родион понял, что этот «претендент» ему не соперник, что сражаться за Лилю с ним не придется. Куда более серьезную опасность представляли родители Вадика – и Лилина мамаша. Поэтому Родион сидел как на иголках и даже плохо соображал, что, собственно, ест.

На счастье, рыбы не было. Спасибо и на том!

Вадику стряпня Варвары пришлась очень по вкусу, однако его здоровый аппетит пришелся не по вкусу матери. Все-таки они теперь москвичи, а Вадик, понимаете, лопает, как будто не из столицы в какой-то городишко приехал, а наоборот! Этот… Родион… и то посдержанней себя ведет, а Лиля так и вообще еле шевелит вилкой.

И мадам Семенова не вполне ловко свернула в сугубо интеллектуальное русло:

– А наш Вадюша был в Театре на Таганке!

Родион не без досады глянул на «претендента». Театр на Таганке являлся настолько культовым местом, что человек, побывавший на спектаклях Юрия Любимова, в любом обществе возбуждал к себе интерес просто автоматически, как некое лицо, приближенное к небожителям. Между прочим, Родион на Таганке тоже побывал. До боли в ладонях аплодировал актеру Высоцкому и смозолил язык, снова и снова пересказывая в общаге свои впечатления. Честно сказать, он искал удобного случая обмолвиться – как бы невзначай, – что и он не лыком шит. Но теперь решил смолчать. Нет ничего глупее, чем заорать: «Я тоже там был!» – и сразу поставить себя на второе место. В очередь за «претендентом».

Ну уж нет!

– Угу! – поддакнул Вадик мамаше, внимательно оглядывая Маргариту и Лилю: произвело ли на них это известие должное впечатление?

На Маргариту Васильевну вроде бы да, произвело, а Лиля как бы даже и не слышала: подкладывала в тарелку Родиона салат.

– Представляете, – кудахтала мамаша, – входные билеты накалывали на штыки актеры-красноармейцы!

– Режиссерский замысел, – пояснил Вадик.