Елена Арсеньева - Чужой муж

– Если он захочет увидеть внучку – он знает, где ее найти.

– Понятно, – буркнул Родион и снова уткнулся в газету.

Во всех домах утро всегда начинается по-разному! У Шульгиных по утрам всегда царила суета.

– Кира! – звала Тася… Впрочем, ее теперь куда чаще (все, кроме любимой внучки) называли Таисией Александровной, хотя она по-прежнему была легкой, стройной, быстроногой и изящной. Ну и что, что волосы поседели да очки приходится носить! Ну и что, что ее называют бабушкой! Может, кто-то скажет, что бабушкам пора в теплом уголке сидеть да носки вязать? Носки она вяжет, а вот с такой внучкой не больно-то посидишь! – Кира, ну куда ты убежала?! Отвернуться только стоит! Мы еще не закончили, Кира!

Ее десятилетняя внучка, в школьной форме, красном галстуке и пышных капроновых бантах, носилась по квартире, не зная, куда девать энергию, и радостно крича:

– Не поймаешь! Не поймаешь!

Таисия Александровна обычно и не пыталась… Ну не полезешь же доставать ее из-под стола! Однако так недолго и в школу опоздать! Поэтому она воззвала к самому большому для Киры авторитету:

– Дементий! Ну что это такое, это не девочка, а прямо какое-то советское цунами!

Шульгин, седой, в очках, появился с возмущенным видом, держа в руках пиджак:

– Что это такое?! Кто мне зашил рукава?!

– Кто?! – насмешливо повторила Таисия Александровна.

– Это очень смешно, да? – Шульгин сердито посмотрел на Киру, которая вылезла из-под стола и с умильным видом попросила:

– Дедуль, не ругай Тасю! Это я сделала…

– Еще бы! – фыркнула Таисия Александровна.

– Ах это ты?! – повторил Шульгин. – Ну, иди сюда, курица, я тебе!..

С этими словами он подхватил Киру на руки и закружил.

– Одной маленькой девочке надо руки зашить, чтобы не хулиганила, – усмехнулась Таисия Александровна, распарывая злополучные рукава.

– Мне в кружке кройки и шитья сказали, чтоб мы тренировались! – объяснила Кира. – Вот я и зашила. Скажи спасибо, что брюки оставила!

– Спасибо! – от души поблагодарил Шульгин, знающий, что от этой девчонки и не такого можно ожидать. – А зачем лягушку в мой портфель положила?! У меня студенты пол-лекции ее искали!

Кира хохотала в полном восторге. Таисия Александровна, закончив с рукавами, ловко перехватила внучку и принялась завязывать распустившийся бант.

В дверь позвонили. Шульгин пошел в прихожую. Кира, воспользовавшись моментом, заговорщически шепнула:

– Тасенька, ты дедушке не говори, что я сегодня в его портфель куклу положила!

– Зачем?!

– Ну пускай студенты посмеются!

– Ну пускай посмеются! – невольно засмеялась и Таисия Александровна. – Не скажу.

Эти десять лет, которые Кира провела в их доме, пока Лиля лечилась, ездила в санатории и пыталась прийти в себя, были таким счастьем! Разлученная некогда с дочерью и не знающая, что такое первый осмысленный взгляд ребенка, первая улыбка, первое слово, первый зуб, Тася с восторгом растила Киру. Дементий, который никогда не имел детей, был ей одновременно отцом и дедом. Но время шло, Лиля поправлялась, и к Тасе все чаще приходила опасливая мысль: а ведь рано или поздно Лиля поправится настолько, что захочет жить вместе с дочерью, заберет ее… Что же они с Дементием будут тогда делать?

Вот и сейчас: увидела на пороге дочь – и тревожно стукнуло сердце…

– Привет, семья! – весело сказала Лиля, входя.

– Мамочка! – Кира бросилась к ней на шею.

– Привет, Лилюша, – сказала Таисия Александровна, скрывая тревогу. – Вот давай сама заплетай своей дочке косу, а то я ее поймать не могу!

– А вот и заплетем! – с улыбкой согласилась Лиля и села на стул. Кира стояла перед ней так смирно и послушно, словно не она только что носилась по квартире и пряталась под столом. Почему-то в присутствии матери она всегда была как шелковая… – Ну, рассказывайте, как вы тут.

– Каждый день приключения! С утра был кружок кройки и шитья, а после обеда Дементия, кажется, ждет кружок «Дочки-матери»! – с обреченным видом рассказала Тася.

– Ну как, бабуля? Не надоела она вам? – выслушав это, спросила Лиля, расправляя бант в дочкиной косе.

– Да что ты! Цунами-то наше! – засмеялась Тася, испытующе поглядывая на дочь. К чему такой вопрос?

И тотчас сердце дрогнуло при Лилиных словах:

– Кирочка! А ведь я хочу забрать тебя. Домой!

– Здорово, мамочка! – закричала Кира, принимаясь ее целовать. – Но только после школы. И спать я буду у Таси с дедулей. У тебя моих игрушек нет!

Счастливая улыбка слиняла с лица Лили.

– Милые дамы! – деловито вошел Дементий Харитонович. – Нам с Кирой в школу пора. А то опоздаем!

Расцеловавшись со всеми, Шульгин и Кира ушли, а Таисия Александровна и Лиля настороженно поглядели друг на друга.

– Лилюша… – осторожно спросила мать. – Ты это серьезно? Ты правда хочешь ее забрать?!

– Мама, – вздохнула Лиля. – Я вам очень благодарна за то, что, пока я скиталась по всем этим больницам и санаториям, вы заботились о ней и воспитывали. Но сейчас-то я здорова! Я прекрасно себя чувствую! И хочу посвятить ей всю себя!

Тася опустила глаза, задумчиво кивнула, потом решительно взглянула на дочь:

– А как же мы с Дементием? Он отказался от должности в министерстве, чтобы из Ветровска не уезжать, от внучки.

Лиля опустила голову.

– Ты в своем театре прописалась, Родион тоже работает допоздна, – начиная сердиться, продолжала Тася.

– Мам, я не могу так больше! – жалобно призналась Лиля. – Я готова выть от одиночества! Понимаешь?!

– Знаешь, давай так, – рассудила Тася, – ты с Кирой сначала договорись, а потом посмотрим.

– Но ты мне поможешь? – настойчиво попросила Лиля.

– Конечно, помогу! – покорно кивнула Таисия Александровна.

Ее настроение вдруг переменилось. При чем тут работа Дементия, при чем тут она сама? Боже мой, она полжизни прожила разлученной с дочерью – и как же трудно было потом наладить нормальные взаимоотношения! Неужели она и Лиле желает такого же? Нет, она, конечно же, поможет!

– Мы не должны забывать о том, что каждый коммунист должен быть высокоидейным, активным бойцом партии, правофланговым в шеренге строителей коммунизма!

Раздались аплодисменты. Бурные и, само собой, продолжительные. Похоже, участники пленума были лишены каких бы то ни было сомнений и полностью поддерживали и одобряли доклад Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева.

Говоров кивнул. Он тоже поддерживал и одобрял. Но вот бывает… лезет всякая чушь в голову, особенно если переработаешь и не совсем здоров!

Он приболел, давление поднялось, оттого и слушал доклад по телевизору дома (теперь у него была квартира в областном центре), а не в обкоме партии, в своем кабинете. Однако даже дома товарищ Говоров не позволил себе сменить костюм на что-нибудь попроще или сесть поудобнее. Какой же он правофланговый, если будет слушать доклад генсека, облачившись в пижаму и вольготно развалившись в кресле?!