Ольга Иванова - Марсель-Рио-Марсель

— Да, мадам, — не успела та еще закончить говорить, как Софи уже исчезла за дверью.

— Ну что ж, месье Паркер, — директриса снова посмотрела на Дэвида. — Приступим теперь к нашим вопросам.

— Да, — тут же стал серьезным Дэвид и начал по-деловому раскладывать перед Амели Дюран бумаги. — Для начала обсудим некоторые финансовые моменты, а после вы мне покажите то место, где необходимо будет осуществить наш проект…

— Наш пансион, — рассказывала мадам Дюран Дэвиду Паркеру, направляясь в новый корпус, который нужно было оснастить всем необходимым, — единственный во Франции, после окончания которого, девушки могут поступать сразу в Университеты, без сдачи дополнительных экзаменов на степень бакалавра. Вы, наверное, в курсе, что обычно в женских лицеях дают меньший объем знаний, чем в мужских, и после их окончания, девушки, в отличие от молодых людей, не имеют права стазу поступать в университеты, не будучи бакалаврами…У нас же срок обучения несколько увеличен… Мы принимаем на обучение семи-восьмилетних девочек, а все обучение длится одиннадцать лет… Сюда, пожалуйста, — она указала на дверь, ведущую во внутренний дворик. — Мы почти пришли…

Дэвид последовал за ней.

Софи Легранд скучающе смотрела в окно, которое выходило прямо во внутренний дворик. Монотонная речь преподавательницы французского языка и словесности мадам Дидьен навевала на нее сон, тем более, что время уже клонилось к обеду, и у Софи начинало сосать под ложечкой от голода, а внимание становилось рассеянным. Вдруг за окном внизу наметилось какое-то движение: открылась дверь из нового, еще не заселенного корпуса, и оттуда вышли двое. Мадам Дюран и тот мужчина, с которым девушка столкнулась в кабинете директрисы. «Дэвид Паркер», — немного подумав, вспомнила Софи и подвинулась к окну поближе. Дэвид Паркер, активно жестикулируя, что-то весело рассказывал директрисе, а та от души хохотала. Софи было удивительно видеть всегда сдержанную директрису в таком настроении. Она перевела взгляд на спутника мадам Дюран и… почему-то больше не смогла оторвать от него глаз… Она как завороженная смотрела на то, как он заразительно смеется, какая у него белоснежная улыбка, какие глаза… И даже шрам на его лице теперь не казался ей таким безобразным, а даже наоборот…Она как будто заново его увидела… Софи даже почувствовала легкий укол ревности, когда Дэвид, приобняв директрису за плечи, слишком приблизился к ее лицу и что-то интимно сказал ей на ушко. Мадам Дюран после этого зарделась и прямо расцвела.

— Мадмуазель Легранд, — услышала она прямо над собой голос мадам Дидьен и вздрогнула от неожиданности. — Я понимаю, что за окном есть что-то более интересное для вас, чем французский язык, но все же извольте дослушать материал урока до конца…

— Извините, мадам… — Софи виновато опустила голову, но как только преподавательница отошла, снова уставилась в окно.

За это время директриса с Паркером подошли уже совсем близко, и маячили где-то прямо под ее окном, так, что Софи даже могла слышать их голоса.

— Вы ставите меня в неловкое положение, месье Паркер, — с придыханием говорила мадам Дюран.

Софи напрягла слух, чтобы услыхать ответную реплику Дэвида Паркера, но, к ее досаде, парочка уже заходила внутрь здания, и его слов она не различила…

После ужина Софи прямиком направилась к себе в комнату, которую делила со своими лучшими подругами Мишель Готьер и Катрин де Обер. Сейчас Софи оказалась в ней одна: Мишель побежала в библиотеку писать доклад по философии к завтрашнему дню, а Катрин вообще испарилась в неизвестном направлении, что, впрочем, было вполне в ее стиле. Скорее всего, она сбежала в город на встречу с кем-нибудь из своих знакомых. Катрин, в отличие от подруг, была коренной жительницей Марселя, единственной и безмерно любимой дочкой барона де Обер, жена которого рано скончалась, оставив его с малолетним ребенком на руках. Катрин знала этот город как свои пять пальцев и, в силу своего темперамента и общительности, имела за воротами пансиона великое множество друзей и просто знакомых. И хотя из пансиона ни при каких обстоятельствах нельзя было уходить без разрешения директрисы, мадмуазель де Обер умудрялась найти лазейки для своих походов в город и еще ни разу не попадалась.

Софи совсем не расстроило отсутствие подруг, поскольку в данный момент ей хотелось немного уединиться и почитать. Она прилегла на свою кровать и открыла книгу. Через пару минут она поняла, что уже который раз перечитывает одну и ту же строчку, поскольку в голове у нее крутились совсем другие мысли. Софи вспомнила, как после обеда зашла к директрисе и застала ту в странном состоянии. Мадам Дюран постоянно поправляла свои почему-то растрепанные волосы, взгляд у нее бы блуждающий, щеки пылали, и говорила она совсем невпопад. Так что нормального разговора с Софи у нее, можно сказать, снова не получилось. Софи чувствовала, что такое поведение директрисы напрямую связано с этим Паркером, и ее это, почему-то, расстраивало… Вспомнив о Дэвиде Паркере, мысли потекли в новом русле. Его образ стоял у нее перед глазами, и Софи никак не могла отогнать от себя это видение… Этот мужчина многим отличался от других мужчин… А девушке было с кем сравнивать, ведь у нее было достаточно знакомых молодых людей. Некоторые даже пытались за ней ухаживать, когда она приезжала на каникулы домой в Париж. Но Паркер был совсем не похож на них, он был какой-то неправильный, что ли… Во-первых, у него были очень коротко, совсем не по моде, стрижены волосы, и не было этих дурацких усиков и бородок, которые поголовно носили все молодые пижоны… И одевался, вроде, прилично и дорого, но при этом, в нем напрочь отсутствовала всякая лощеность и самолюбование… Он был скорее небрежен и вальяжен, но от этого делался его еще более привлекательным… Во-вторых, Дэвид Паркер явно был старше ее, лет на десять… И это тоже нравилось ей, потому что с ровесниками ей частенько было неинтересно… А, в-третьих…. В-третьих, Софи поняла, что ее тянет к этому мужчине, и это пугало ее… Но еще больше ее пугала и огорчала мысль, что она, скорее всего, больше никогда его не увидит… А ей, почему-то, очень этого хотелось…

— Ты одна? — прервала ее нелегкие романтические думы только что вошедшая Мишель. — А где Катрин?

Софи молча пожала плечами.

— Ясно, Катрин в своем репертуаре, — вздохнула Мишель и начала расплетать свои белокурые пушистые волосы. Софи всегда немного завидовала подругам, поскольку Мишель была натуральной блондинкой, а Катрин жгучей брюнеткой, собственный же цвет волос порой казался ей каким-то серым и непонятным.