Энн Райс - Страсть Клеопатры [litres]

Во время своего путешествия они все время спорили о том, что им довелось узнать.

Когда несколькими неделями ранее их братья и сестры из Лондона телеграфировали им про загадочного египтолога – человека, появившегося в городе словно из ниоткуда и, казалось, лишь для того, чтобы тут же оказаться в центре громкого скандала, возникшего вокруг недавно обнаруженного в Египте древнего саркофага, – они обвиняли своих милых родственников в том, что те всерьез воспринимают наивные детские фантазии.

Определенный синий оттенок глаз и неизвестное прошлое – этого было еще недостаточно, чтобы причислять кого-то к лику бессмертных. Чистый эликсир не мог быть найден. При этом они считали, что выдумывать каких-то воображаемых бессмертных, которые якобы могли привести их к составу этого вещества, было бы самым нелепым способом потратить последние дни своей жизни.

Но их неугомонные братья и сестры выслали им в следующий порт их назначения новые газетные вырезки, которые сейчас были разложены в кают-компании яхты на обеденном столе.

«Проклятие мумии убивает магната, владельца компании „Стратфорд Шипинг“», «Рамзес Проклятый наносит поражение потревожившим его покой» и наконец «Богатая наследница бросает вызов проклятию мумии: Рамзес Проклятый прибудет в Лондон».

Когда они в первый раз прочли эти заметки, их ничто не убедило.

Их повелитель гарантировал им всего по двести лет жизни. Не больше. И он никогда этого от них не скрывал. Он даже прозвал их соответствующе – своими «фрагментами», последними «фрагментами». Потому что, когда «фрагменты» умрут, не останется никого, кто знал бы о его гробнице на острове. Не останется никого, кто вынес бы его иссушенные останки на солнце. Таким образом, смерть «фрагментов» будет в каком-то смысле означать подобие смерти и для него.

Таков был план на два столетия. И «фрагменты» должны продолжать уважать сделку, которую они все заключили; должны отдать себя в руки судьбы. Через несколько месяцев их тела начнут медленно разрушаться и гибнуть, и весь этот процесс займет всего несколько дней. Если бы их братья и сестры не остались в Лондоне, если бы и они отправились по морям, чтобы до своей кончины увидеть как можно больше в этом мире, им не пришлось бы стать жертвами своих безудержных фантазий.

Все свои сомнения «фрагменты» передавали своим неуемным родичам в Лондон разными способами – в письмах, телеграфом и даже по телефону, – но телеграммы об этом Реджиналде Рамзи и его странной связи с Рамзесом Проклятым не прекращали поступать.

Разумеется, лондонские «фрагменты» отмели все их доводы и поставили их в известность, что отправятся на розыски дома в лондонский район Мейфэр, где этот египтянин якобы проживал под постоянной охраной. «Что ж, так тому и быть, – ответили лондонцам местные. – Проведите свои последние дни, терзаемые тщетными надеждами».

И вдруг они сами неожиданно обнаружили человека, который, как они предполагают, тоже оказался бессмертным; причем бессмертным, о котором они ничего не слышали. Некто граф Резерфорд. Какой-то аристократ, искусный игрок. Настолько искусный, что, похоже, в его обостренных чувствах и сверхчеловеческой интуиции не обошлось без помощи эликсира. Вот только какого? Чистейшего или той упрощенной версии, которая гарантировала им всего по двести дополнительных лет жизни? Это было им неизвестно, и теперь, выслушав рассказ молодого жиголо, они твердо были намерены выяснить это.

Но не загнали ли они себя в ту же ловушку, в которую угодили их лондонские родичи? В течение долгих часов они обсуждали это, однако к моменту, когда их корабль добрался к месту своего назначения, они так ни на шаг и не приблизились к ответу на этот вопрос.

На подходе к острову, где спал их создатель, все вышли на палубу, чтобы стать свидетелями того, как из предрассветной дымки выплывают очертания скал.

Их всех объединяла особая связь, и так было всегда. Зачастую они жили отдельно от других «фрагментов» и не были удивлены, когда их братья и сестры отказались присоединиться к ним в их кругосветном путешествии по морям и океанам. Они все трое – Женева, Каллум и гигант Маттиас – получили второе рождение в одну и ту же ночь примерно двести лет тому назад, когда их оживили уже со смертного ложа где-то в трущобах Лондона. Их создатель даровал им новую жизнь и обеспечил достатком.

Так что если ему суждено проснуться, то разбудить его должны были именно они. Но все же…

– Он дал нам четкий приказ, – сказала Женева. – Мы должны разбудить его только в том случае, если чистый эликсир будет найден. А не просто появится надежда его найти.

– Наверное, после двухсот лет сна он будет испытывать жажду жизни, – предположил Каллум.

– Ты считаешь, что он захотел бы проснуться как раз ко времени нашей смерти, чтобы лично понаблюдать за нею? – спросил Маттиас.

Даже когда он говорил тихо, голос его грозно грохотал из глубин огромного тела. О своей возможной кончине он говорил совсем не так, как говорят смертные, потому что прожил на этом свете уже больше двух сотен лет.

– Мы разбудим его, потому что есть риск, что мы этого больше никогда не сможем сделать, – возразил Каллум. – Ни в настоящем, ни в будущем.

– Минимальный риск, – заметила Женева. – Скорее даже, иллюзия риска на самом деле.

– Тем не менее этого достаточно, – твердо заявил Каллум.

Доводы Каллума, очевидно, убедили Маттиаса, и он пошел помогать спускать на воду шлюпку.

На острове не было ни пляжей, ни чего-то, хоть отдаленно напоминающего причал, поэтому они вынуждены были просто грести к скалистому берегу.

На своем корабле они держали минимальную команду – капитана и одного палубного матроса; обоим им выплачивали небольшую надбавку к жалованью за то, чтобы они закрывали глаза на разные необычные вещи и не задавали никаких вопросов. Эти люди помогли им похитить мать Мишеля Мальво без лишних вопросов, будто речь шла о доставке на борт запаса провианта, который они закупали в каждом порту.

Их короткая вылазка к гробнице проходила очень тихо. Весла аккуратно, без всплесков погружались в спокойные морские воды. И их ботинки лишь слегка шаркали по камням, когда они, стараясь сохранять равновесие, шли по скалам.

Маттиас, этот терпеливый великан, вскарабкался на высшую точку острова и сам убрал три валуна, заслонявшие пещеру от проникновения в нее солнечного света. Затем он спустился по ближайшей скале к ним, и они уже втроем откатили в сторону большие камни, которыми был завален боковой вход в пещеру.

Когда они вошли в центральный зал, солнце уже заливало останки их создателя своим светом.

Начался процесс регенерации.

По голове их повелителя там, где всего несколько секунд назад была лишь иссохшая кожа, поползли вверх волосы, быстро превращаясь в великолепную, похожую на львиную, гриву. На черепе стали проступать черты человеческого лица, и скоро это было уже что-то среднее между скелетом и живым человеком.