Ширли БАСБИ - ПОЛУНОЧНЫЙ МАСКАРАД

Прежде чем Морган ответил, резная дверь кабинета открылась и в комнату вошла Леони, шурша шелками юбок.

– Мой дорогой, – поинтересовалась она, – ты всю ночь собираешься провести здесь?

Лицо Моргана смягчилось, как всегда при виде жены. Он поставил рюмку, поднялся и весело сказал:

– Нет. – И, блестя голубыми глазами, хитровато добавил:

– Особенно если ты требуешь моего внимания.

– Морган! – воскликнула Леони со смехом, и ее глаза тоже заблестели; насмешливо и с кокетливой скромностью она добавила:

– Что может подумать о нас твой младший братец?

В тридцать один год Леони мало изменилась. Ее рыжеватые волосы, завитые на шее, были такие же блестящие, как и тогда, когда Морган впервые увидел ее. Веселые искорки в глазах миндалевидной формы по-прежнему озорно плясали, и только несколько раздавшаяся фигура Леони говорила о прошедших годах. Она была небольшого роста и хорошо сложена, но после рождения четверых детей за десять лет замужества ее стройность чуть нарушилась.

Супруги были до сих пор влюблены, это читалось в их взглядах; они испытывали удовольствие в обществе друг друга. Не было сомнений, что Морган и Леони обрели глубокое и продолжительное счастье.

С улыбкой Доминик встал.

– Мне пора оставить вас. Развлекайтесь. Леони чуть раздраженно посмотрела на него.

– Я думаю, мне стоит рассердиться на тебя, дорогой. Ты предложил мадемуазель Лей прокатиться на лошадях завтра утром?

Нежно обняв Леони за талию, Доминик легонько коснулся губами ее волос.

– Дорогая, я знаю, что мои интересы ты воспринимаешь близко к сердцу. Но я действительно не хочу думать ни о какой мадемуазель Лей.

– Но, Доминик! – воскликнула Леони. – Она же такая красивая, такая добрая и нежная. А ее отец очень богат. – Нахмурившись, она спросила:

– Неужели она тебе совсем не нравится?

– Нет, нравится. Но, видишь ли, я не думаю, что она примет мое предложение о покровительстве.

– Я думаю, ты ошибаешься, – начала серьезно Леони, но резко осеклась, увидев насмешку в глазах Доминика. – Ах, ты хочешь сказать, что предложил бы ей только «покровительство», но не руку?

– Именно так, моя дорогая, – со сводящей с ума сердечностью ответил Доминик.

Леони не обратила внимания на смех Моргана, сощурилась и, уперев руки в бока, сказала:

– Когда-нибудь, Доминик, – и это мое искреннее желание, – ты влюбишься в молодую леди, которая сведет тебя с ума. Я надеюсь, что она заставит тебя побегать за ней и твое безграничное самодовольство поубавится. Запомни мои слова, дорогой. Рано или поздно это случится, помяни мои слова.

Со смехом прощаясь, Доминик сказал:

– Все ругаешься, Леони? Но подумай, каково тебе будет узнать, что мое сердце разбито.

– Зато это пойдет тебе на пользу, – ответила Леони.

Глядя на брата, Доминик пожаловался:

– Ты недостаточно часто ее наказываешь, Морган. Тебе разве не говорили, что женщина, особенно с острым языком, нуждается в твердой руке?

Морган улыбнулся и, притянув к себе Леони, заметил:

– У меня свои методы. А теперь я намерен поцеловать жену, и если ты не хочешь оказаться свидетелем столь интимной сцены…

Доминик, улыбаясь, разглядывал стоявшую перед ним пару: голова Леони склонилась на широкое плечо Моргана, а тот нежно полуобнимал ее плечи.

– Бесстыдники. Называется уважаемая женатая пара. – Он вышел, улыбаясь, и бесшумно закрыл за собой дверь.

Когда Доминик шел по широкому коридору в главную часть дома, он вдруг понял, что завидует. И завидует по-настоящему.

Несмотря на ранний час, Морган был уже на галерее, допивая последнюю чашку кофе и раздумывая, с чего начать трудовой день плантатора.

Галерея была приятным местом, и семья любила проводить там время. Здесь стоял большой стол и несколько стульев с яркими подушечками на них. Отсюда сквозь деревья была видна Миссисипи, а за ней – зеленые лужайки с мшистыми дубами, магнолии, усыпанные большими белыми цветами.

Поздоровавшись, Доминик налил себе кофе из серебряного кофейника и взял еще теплую булочку.

– Относительно того жеребца, о котором ты вчера говорил. Что конкретно сказал о нем Джейсон?

– Что эта лошадь – самое красивое и сильное животное из всех, которых он когда-либо видел.

Доминик присвистнул:

– Да, нечто достойное, Джейсон редко хвалит.

– Пожалуй, – ответил Морган. – Жеребец без усилий прошел всю дистанцию и показался самым обещающим из молодых. – Морган улыбнулся. – Но Джейсон не обрадовался, он не любит проигрывать.

Оба хорошо знали того, о ком говорили. Родственник Джейсона, Адам Сент-Клер, был самым близким другом Доминика в Натчезе, а сам Джейсон – товарищем Моргана еще с мальчишеских лет, когда они учились в Хэрроу, в Англии. Доминик знал Джейсона и хорошо понимал, как тот раздосадован проигрышем, тем более что такое вообще случалось с ним крайне редко.

– А что ты еще знаешь об этой лошади? Чей это жеребец, где его найти? – спросил Доминик. Морган посмотрел на младшего брата:

– А ты что, намерен его купить? Тот пожал плечами:

– Вполне возможно. Если он действительно таков, как говорят.

– Да уж можешь мне поверить. Я был на скачках и видел его. Если ты серьезно собираешься заняться разведением лошадей, он создал бы тебе племенной табун.

– Для этого я сюда и приехал, а не только повидаться с тобой, с Леони и всей кучей родственников, – сказал Доминик, а потом поспешно добавил:

– А не продашь ли ты мне дом в Тысяче Дубов и землю вокруг него? Я бы хорошо тебе заплатил.

Морган напрягся, его лицо окаменело. Тысяча Дубов – плантация, подаренная отцом к его первому браку со Стефани, на полпути между Натчезом и Батон-Ружем, в девственно зеленых диких местах вдоль Миссисипи. В свое время Морган думал сделать имение изысканно красивым. Много месяцев провел он там, строя дом, следя за тем, как обрабатывают землю под хлопок, мечтал, что привезет туда жену и маленького сына… Но пока он занимался Тысячью Дубов, его жена нашла другого мужчину.

Воспоминания Моргана о Тысяче Дубов не было радостным. После смерти Стефани и его первенца, сына Филиппа, он ни разу не был там. Он нанял экономку с мужем, чтобы присматривать за домом, работников для ухода за землей, не вспоминая об этом имении и прежней семье… До сегодняшнего дня.

Посмотрев на Доминика и заметив его волнение, Морган вздохнул:

– Не беспокойся. Я не собираюсь кипятиться от одного упоминания о Тысяче Дубов, – он вымученно улыбнулся. – Но я не буду продавать тебе имение. Ты получишь его с моего благословения.

– Ну уж нет! – отрезал Доминик. – Или ты продашь мне его за настоящую цену, или…

Они продолжали состязаться в благородстве насчет цены, когда стайка племянников Доминика, «куча отпрысков», как он их называл, вдруг ворвалась на галерею в сопровождении смеющейся Леони.