Меган Фрэмптон - Как приручить герцогиню

– Да так… то одним, то другим. – В ее голосе отчетливо прозвучало раздражение.

Изабелл встревожилась. Она подалась к сестре и похлопала ее по коленке.

– Скажи честно, как здесь дела?

Глаза Маргарет сверкнули.

– Честно? Ужасно. Но ты за меня не волнуйся. У меня есть план.

Изабелл прищурилась.

– Какой еще план? – Дело в том, что когда у Маргарет в последний раз появился план, для его реализации потребовался хорек, веревка длиной шесть футов и два вишневых пирога. Ничего хорошего из него не вышло.

– Неважно. Лучше помоги мне отвлечься от всего, что здесь происходит. Расскажи, чем ты занимаешься.

– Начинаю готовиться к балу. Герцог и я – то есть Николас и я – решили, что устроим его уже через несколько недель. Он поручил все мне. Я буду делать все от начала до конца.

Маргарет заулыбалась.

– У тебя все получится. Если он тебя еще не любит, то после бала полюбит обязательно.

Изабелл натянуто усмехнулась.

– Когда мы в последний раз говорили о нем и моей свадьбе, ты размышляла, как можно избежать этого брака. А теперь говоришь о любви? – Неожиданный поворот. Разве он может ее любить? Или она его? Достаточно, что они относятся друг к другу терпимо. Или даже общество друг друга доставляет им удовольствие. Или нет?

– Это было до того, как я с ним познакомилась, – заявила Маргарет. – Теперь, когда я его знаю, он мне кажется ужасно милым. И он добр к тебе.

– А как начет израненной физиономии и тяги к рингу?

Маргарет закатила глаза.

– При чем тут ринг? Он смотрит на тебя, словно хочет знать, что ты думаешь, а не просто восхищается красивым лицом, как другие мужчины, в том числе и прежний герцог. Тот хотел получить тебя в собственность, как красивую вещь, которую можно поставить в угол или повесить на стену и всем показывать. А этому герцогу, похоже, нужна именно ты, Изабелл.

Слова, беззаботно сказанные сестрой, проникли в самое сердце Изабелл. Неужели ему действительно нужна именно она, личность, прячущаяся под красивой упаковкой? Она никогда не думала, что кому-нибудь станет интересна именно она, женщина с душой и сердцем, а не ее красивая внешность – единственная забота ее родителей. Изабелл почувствовала страх.

– Ты в порядке? – Вероятно, страх отразился на ее лице. Раньше совершенная Изабелл ничего подобного не допускала.

А что если она станет немного менее совершенной? Может быть, она почувствует себя человеком, а не безупречной герцогиней?

Эта мысль испугала ее еще больше. Хотя, поразмыслив, Изабелл пришла к выводу, что хуже всего оставить все как есть и по-прежнему быть девственной, совершенной, идеальной, отшлифованной до такого блеска, что она не узнавала саму себя.

Из неопубликованного романа с продолжением

Повелительницы тайн

– Принц?

– Кэтрин, он не навострит уши и не выбежит из леса только потому, что ты зовешь его по имени. Кстати, это и не имя вовсе, а титул, – хмуро сказала Джейн.

Они ехали уже три часа и видели только деревья, кусты, ручьи и траву.

– Как же мы должны его звать? – рассудительно спросила Кэтрин.

– По имени, конечно, – не менее рассудительно ответила Джейн и сообразила, что не знает его имени. Для нее он был Принц, ее супруг. – Ну, ладно, – пробормотала она и закричала: – Принц! Принц!

Принцесса и негодяй

Глава 19

Николас вышел из кабинета в вестибюль. Он чувствовал неимоверное облегчение. Слава богу, что у Гриффа назначена еще одна встреча, и они провели не весь день, планируя усовершенствования для арендаторов, а только полдня. Но и эти полдня показались ему вечностью. И теперь ему больше всего хотелось отыскать жену. Думать о ней было куда приятнее, чем об арендаторах.

– Изабелл?

– Я здесь. – Николас остановился, соображая, где это – «здесь».

– Ее светлость в бальном зале, ваша светлость, – с поклоном сообщил Реннинг.

– Спасибо, – буркнул Николас и распахнул двери в бальный зал.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как они согласовали дату бала, а в доме все уже было перевернуто вверх дном. Но вся эта лихорадочная деятельность никак не затрагивала Николаса.

Он убеждал себя, что должен испытывать благодарность, но вместо этого чувствовал свою полную ненужность. Словно он был украшением, старой лампой, которую выставляют напоказ, а не для того, чтобы она давала свет.

Нет, он действительно не знал, как устраивают балы. И все же… Изабелл могла бы посоветоваться с ним хотя бы по какому-нибудь вопросу, к примеру, подавать ли шампанское, когда гости начинают собираться, или подождать, пока станет ясно, что королева не пожалует. Королева никогда не приезжала на балы, но ее все равно следовало приглашать.

Но Изабелл этого не сделала. Она каждый день приходила на завтрак с ворохом записей или стопкой каких-то тряпок… то есть столового белья, или еще каких-то вещей, предназначения которых Николас не знал. Она вежливо желала ему доброго утра и почти сразу уходила к кухарке, дворецкому, горничной, поставщикам – в общем, общалась с кем угодно, кроме него.

Не было ни прогулок в коляске, ни разговоров – ничего, указывающего на то, что они близкие люди, муж и жена, а не просто жильцы одного дома.

Ночью – да, ночью все было иначе. Николас уже стал считать не только часы до визита в ее спальню, но даже минуты. Он входил в комнату – такую мирно розовую, ложился рядом с женой в постель, рассказывал ей истории, слушал ее рассказы. Потом они целовались, Николасу казалось, часами, хотя на деле проходило всего несколько минут.

Николас обходился без женщины уже целый месяц, но это не имело значения. Можно считать, что на тот момент, когда они, наконец, вступят в супружеские отношения, они оба будут девственными, ведь для него это будет первый опыт со своей женой. С женой, которую он хотел всем своим естеством, но поклялся не трогать ее, пока она сама об этом не попросит.

Ирония судьбы была очевидна. Он мог сказать жене, что не сделает первого шага, пока она не попросит. Но это будет, по сути, означать, что он просит ее попросить его. А этого он категорически не желал.

Николас хотел, чтобы она воспылала к нему страстью, такой же, как та, что сжигала его, доводила до исступления.

Он хотел, чтобы Изабелл забыла, кто она, точнее, кем она должна быть. Он хотел, чтобы она стала молить его о близости. Это будет значить, что она перестала быть совершенной герцогиней, ледяной принцессой, идеальной куклой, а стала женщиной.

А пока он каждый день после завтрака посещал боксерский клуб и проводил там много часов. Он проводил бои один за другим, после чего помогал избитым противникам или сам зализывал раны – как повезет.

Домой он, как правило, возвращался избитый, нередко в крови, и вместе с Гриффом решал бесконечные деловые вопросы. Временами он недоумевал: неужели кто-то сам желает быть герцогом? Одна только бумажная работа может навсегда привить отвращение к титулу.