Анна Грейси - Благородная воровка

В доме же раздавались лишь звуки тяжёлого дыхания.

Уже не в первый раз Кит задумалась, что же случилось в Англии когда её ещё не было на свете. Отец всегда сокрушался по этому поводу, но в то же время умалчивал о подробностях, что было на него совсем не похоже. Он постоянно клялся отомстить, но Кит не знала, кому и за что.

Что бы это ни было, воспоминания о том случае непрестанно его терзали.

Если бы этого не произошло, повторял отец снова и снова – обычно, когда бывал пьян, – он был бы богатым и уважаемым человеком и жил бы в прекрасном большом доме в Англии. Его обожаемой Англии.

Кит никогда не придавала особого значения подобным речам. Но сейчас она засомневалась. Не слишком ли быстро она выбросила эти слова из головы, приняв их лишь за очередную фантазию своего родителя?

Была ли та история – какой бы она ни была – истинной причиной образа жизни, который вёл отец? Постоянные переезды с места на место. Жизнь от одной карточной игры до другой. Появление в самых глухих уголках обширной Британской империи под именем сэра Хамфри Такого-то или достопочтенного мистера Такого-то. И спешный отъезд с репутацией подлеца под градом обвинений в карточном шулерстве… как это случилось всего лишь несколько недель назад в Сиднее, одном из городков Нового Южного Уэльса. Постыдное бегство на первом же выходящем из порта корабле… который доставил их в голландскую колонию Батавию.

Если бы отцу не причинили то «величайшее зло», как он его называл, действительно ли он жил бы в Англии как порядочный человек, довольный своей судьбой?

Она никогда этого не узнает. Но он был её отцом, и ей следовало поверить ему на слово.

Кит прикусила губу. Отец был её единственным родственником. И он умирал… Да кто она такая, чтобы отказать ему в обретении покоя на смертном одре? Собственные сомнения и колебания вдруг стали казаться Кит немного эгоистичными.

Она опустила взгляд на отца. Лицо его посерело, губы приобрели зловещий синий оттенок. Глаза были закрыты, но он не спал, о чём свидетельствовало его напряжённая поза.

Он походил на человека, оставившего всякую надежду.

Сколько она себя помнила, папа постоянно вынашивал какие-то новые планы, проекты, идеи…

Кто она такая, чтобы говорить «нет» умирающему человеку, когда тот просит выполнить его последнюю волю?

Кит вздохнула, наклонилась вперёд и осторожно взяла отца за руку.

- Я выполню то, что сделал бы твой сын, папа. Я верну тебе доброе имя. Скажи мне, что я должна сделать.

Тяжёлые веки поднялись, и отец настороженно посмотрел на Кит. Внезапно в его глазах мелькнула вспышка ликования. Длинные пальцы, причинив боль, конвульсивно вцепились в руку дочери, притягивая её поближе, чтобы прошептать наставления в самое ухо.

Наконец отец закончил говорить, в изнеможении закрыл глаза и вновь откинулся на подушки.

Пришла пора изнуряющего полуденного зноя. Горячий влажный ветер лениво шевелил листву на деревьях. Кроме этого шороха, доносящегося с улицы, в доме был слышен один единственный звук – дыхание человека, борющегося за каждый вздох.

Неожиданно отец открыл глаза:

- Отправь из Сиднея письмо Роуз. Напиши ей…

Его речь была прервана долгим приступом кашля.

Умирающий затих, дрожа и вконец обессилев, лицо его посерело ещё больше. Кит обтёрла лицо отца прохладным влажным полотенцем, размышляя, кто же такая эта Роуз.

- Тише, папа, не беспокойся. Я сделаю всё необходимое. Просто положись на меня и побереги свои силы.

На мёртвенно-бледных губах отца появилась страдальческая улыбка.

- Сын мой… - пробормотал умирающий так тихо, что Кит едва смогла расслышать его слова. – Возлюбленный сын мой…

С этими словами отец испустил последний вздох. Он умер на соломенном тюфяке в простой яванской хижине вдали от горячо любимой родины. Убитый на дуэли за шулерство в карточной игре. Судьба нанесла отцу последний удар в жизни, которая, по его словам, сплошь состояла из подобных ударов.

Он ушёл из жизни, не попрощавшись с единственной дочерью, не сказав ни слова о любви той, кто на протяжении всех своих девятнадцати лет жизни разделяла с ним его ссылку.

- Не обращайте внимания, мисс Кит, – попыталась утешить её Мэгги Боун. – Он дорожил вами, правда. Некоторые мужчины не умеют говорить о своих чувствах.

Кит кивнула, принимая эту ложь с дрожащей улыбкой на губах:

- Я знаю, Мэгги.

- И всё же лучше бы вы не давали ему никаких обещаний.

- Да, но я сделала это. Назад теперь дороги нет.

- Так что, в Лондон? – вздохнула Мэгги.

- Да, в Лондон. Остановимся в доме некой Роуз.

Перевод - Goldilocks

Редактура - lorik

Вычитка - Фройляйн

Лондон, 1816 год.

Мистер Хьюго Девениш ехал по тихим улицам Лондона, глядя на слабое неестественное свечение в небе над городом. Газовое освещение. На днях он слышал, будто вокруг Лондона был проложен газопровод протяжённостью двадцать шесть миль. Все спешили установить себе новое чудо.

Гулко разносилось эхо от стука копыт Султана по булыжной мостовой. Хьюго наклонился вперёд и потрепал по шее коня, терпеливо везущего его вот уже много миль. И хозяин, и его скакун чувствовали приятную утомлённость.

Миновав резиденции нескольких знакомых, Хьюго бросил случайный взгляд на погружённые во тьму безмолвные здания…

И внезапно оцепенел. От одного из высоких многостворчатых окон расположенного неподалёку большого серого особняка отделилась какая-то тень и скользнула к маленькому балкончику на верхнем этаже. В этом осторожном движении чувствовалось желание остаться незамеченным, привлёкшее внимание Хьюго. Он натянул поводья, и Султан бесшумно остановился.

Это был Пеннингтон-хаус – резиденция лорда и леди Пеннингтон. Хьюго немного знал их семью: лорд Пеннингтон – мрачный, слегка напыщенный мужчина, которому едва перевалило за шестой десяток, – являлся членом правительства. Леди Пеннингтон была очень известна в светских кругах. Их сын, насколько помнил Хьюго, дружил с его племянником Томасом.

«Таинственным фигурам не полагается появляться в три часа ночи из тёмных окон особняков, в которых проживают члены правительства, - подумал Хьюго. – Вполне может быть, что дело касается государственной безопасности». Война закончилась, но это не означало, что у правительства больше не было секретов, которые можно выкрасть и продать. Секреты оставались всегда.

Хьюго пристально посмотрел на здание, прищурившись из-за яркого света газовой лампы, висевшей перед домом. «Будь она проклята!» – выругался он про себя. Слепящий свет не давал разглядеть фигуру, находившуюся позади лампы, – Хьюго мог видеть один лишь силуэт.