Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— Тогда нас взяли в плен совершенно напрасно? — Рави цокнул языком. — Как говорят мудрецы в Индии, это нормальное состояние человека, который еще привязан к колесу жизни.

— Или заблудился в политике. — Деметрий хмыкнул. — Боюсь, нам не остается ничего, кроме надежды и ожидания.

Пока они ели и разговаривали, до них доносились звуки, похожие на приглушенный стон. Деметрий поднялся, чтобы размять ноги и посмотреть, откуда слышны эти звуки.

Тут же рядом с ним появился Барадхия.

— Что ты хочешь сделать?

— Посмотреть, откуда доносятся эти звуки.

— Ну что ж, это может быть поучительно. — Странное выражение появилось на лице молодого командира. — Для вас всех. Пойдемте.

Рави и Глаука тоже встали. Они прошли вслед за Барадхией между хижинами, через площадку и оказались на небольшом пустыре. Там стояли лишь несколько столбов, которые, видимо, были предусмотрены для наказаний.

Присмотревшись, Деметрий увидел на земле между столбами две головы. Точнее, в земле. Головы двоих мужчин с потрескавшимися губами и выпученными глазами. Один из них приглушенно стонал.

— Вчера они выли громче, — с отвращением сказал Барадхия.

— В чем их вина?

— Они украли воду. Взяли больше, чем положено. За это их закопали.

Глаука сдавленно вскрикнула и прикрыла рот рукой.

— Значит, телохранители князя приводят в исполнение наказания, которые он назначил? — спросил Деметрий.

— Да. — По голосу Барадхии не чувствовалось, чтобы подобные поручения доставляли ему удовольствие. — Кто-нибудь должен это делать, — добавил он вполголоса. — Умереть от жажды на солнце не самое страшное наказание. Есть еще много других, которые страшнее, чем это.

— Еще страшнее? — тихо спросила Глаука. — Какие?

Барадхия посмотрел на нее оценивающе. Или пренебрежительно. Деметрий не был уверен.

— Предательство наказывается по-другому, — продолжал пояснять Барадхия. — Черви, которые питаются падалью, не могут проникнуть в здоровое тело. Им нужно отверстие, рана. Предателей секут кнутом до крови, а потом привязывают к трупу человека или животного. Через некоторое время черви начинают пожирать их.

Как только они пытались сделать хотя бы несколько шагов, тут же рядом с ними появлялись несколько воинов. Но цепи мешали движению, и им не очень-то и хотелось двигаться. И Рави, и Глаука, и Деметрий часто забывали, что цепь позволяла делать только короткие шаги. Если шаг был шире, то кольца впивались в щиколотки, стирая кожу до крови. К тому же цепи, волочившиеся по земле, застревали в камнях и растениях, вынуждая пленников спотыкаться.

Вскоре Деметрий заметил, что Барадхия и остальные охранники особенно внимательно следили за тем, чтобы пленники держались подальше от пещер, входы в которые были закрыты кожаными и меховыми занавесками. Деметрий предположил, что там находятся небольшие помещения для хранения оружия или съестных припасов. А может быть, это была целая система пещер, соединенных ходами. Узнать, что там на самом деле, ему не удалось. Когда он заговорил об этом с Барадхией, тот лишь улыбнулся и посоветовал Деметрию спросить о чем-нибудь другом.

— Ну хорошо, — согласился Деметрий, — тогда скажи мне: вы здесь все из Ао Хидиса?

Тем временем наступил вечер. На площадке между хижинами горел небольшой костер. Тлеющий древесный уголь и верблюжий навоз давали тепло, окутывая сидящих возле костра людей легкой прозрачной дымкой. Языков пламени не было. Днем приходил Хикар и предупредил, что пленники останутся у воинов и будут у них ночевать.

Барадхия сидел между Деметрием и Рави на маленькой кожаной подушке. Роскошь, которую мог себе позволить только офицер, — отметил про себя Деметрий. Все остальные сидели или лежали на земле. Глаука примостилась слева от Деметрия и, полностью погрузившись в свои мысли, смотрела на раскаленные угли.

— Мы все из народа харран, — сказал Барадхия, — но не все из Ао Хидиса. Слава благородного Бельхадада привела нас на эту землю. Многие бросили свои семьи и стада и предпочли блеск и удачу под его властью.

Деметрию послышалась ирония в голосе Барадхии.

— И дело, которому вы служите, процветает?

— А разве иначе ты был бы здесь?

Перед Барадхией встал на колено молодой раб, или слуга, и протянул ему чашу. Барадхия выпил и облизал усы.

— Хорошо. — Он причмокнул и протянул чашу Деметрию. — Хочешь попробовать?

— Что это?

— Перебродившее молоко кобылицы. Вино пустыни.

Деметрий рассмеялся.

— Насколько я знаю, это вкусно. Мне часто приходилось пить его, но, к сожалению, кислое молоко выворачивает мои кишки.

— Оно освежает и очищает тело. Что в этом плохого?

— С этой цепью я не смогу добежать до ближайшего туалета.

Барадхия отхлебнул еще глоток и отдал чашу рабу, чтобы тот передал ее другим.

— А что касается процветания нашего дела, — продолжил он, — то я участвую в нем уже десять лет. Я родом из-под Дамаска.

— А остальные? Хикар, например, или Харун?

— Харун — младший двоюродный брат князя. Он родом отсюда. Хикар — мой двоюродный брат. И мой начальник здесь. Мы с ним десять лет на службе у князя.

— Все время в Ао Хидисе?

Барадхия рассмеялся.

— Ты что, думаешь, так легко попасть в личную охрану князя? Нет. Мы начинали издалека. Сначала пасли стада. Потом были охотниками, потом воинами.

— А где вы так хорошо научились говорить по-гречески?

— Это общепринятый язык. На нем можно говорить и с римлянином, и с парфянином.

— А что, здесь бывает много парфян?

Барадхия искоса посмотрел на него.

— Я их не считал.

Деметрий молчал. У него не было больше вопросов. Он старался понять, насколько Барадхия верен Бельхададу.

Рави бросил в огонь несколько песчинок.

— Вы сожжете всех, — сказал он тихим голосом.

— Кто? — Барадхия хмыкнул. — И как? Как песок, который ты бросаешь в огонь? Песок не горит.

— А люди горят. В огне, который разжег Бельхададад, вы уничтожите всех вместе с ним самим. Я иностранец, долгие годы проживший в Аравии. Но, даже будучи иностранцем, я понимаю, почему империя не собирается вас больше терпеть.

— Нетерпимость римлян не удивляет. — Барадхия погладил свои ухоженные усы. — Рим растопчет и сломает все, что устроено не так, как Рим. Но мы не сломаемся и не станем такими, как Рим.

— У вас нет другого выхода. Бельхадад это знает. Ты, очевидно, этого еще не понял, — сказал Деметрий.

— Что ты имеешь в виду?

— Чтобы противостоять империи, вы должны быть такими же сильными, как империя. Здесь, на Востоке, вы должны иметь огромное влияние, чтобы не подчиняться Риму. Ты что, думаешь, если Бельхадад заключит союз с парфянами против Рима, то потом за это ничем не будет расплачиваться?