Наталья Павлищева - Последняя жена Генриха VIII. В объятиях Синей бороды

Катарина вздохнула: вот тогда и нужно было срочно с кем-то обручаться или вообще выходить замуж. Ведь Сеймур давно предлагал это сделать, но она отказалась спешить, считая неприличным нарушать траур. Король не станет соблюдать приличия, он поведет ее под венец немедленно и сделает королевой.

Стать королевой мечтает любая девочка, девушка, женщина Англии, но только не королевой при короле Генрихе, это куда более опасное занятие, чем идти на войну. На войне не гибнет каждый третий, а королевы гибнут (даже если в этом их собственная вина). А если погибнет и она, то счет и вовсе сравняется.

Катарина невесело рассмеялась своим мыслям. Так нельзя, нельзя показать, что ее гложет, будь то любовь к Томасу Сеймуру или простой страх перед своей участью. Таким поведением она может погубить и себя, и Томаса. Нужно выжить, набраться терпения, снова сесть у постели больного мужа и выжить. Она хорошая сиделка, она сумеет не обращать внимания ни на какие физические недостатки супруга, терпеливо сносить его капризы, облегчать боль, лаской добиваться милости. Только бы эти капризы не стали смертельными для Сеймура.

Нет, от Томаса нужно отвести эту страшную угрозу, ублажить, успокоить короля, чтобы сэр Томас смог покинуть Англию во избежание неприятностей. Это может произойти быстро, а потом… потом будь что будет!

К тому времени, когда высохли слезы, Катарина решила, что ценой собственной жизни спасет любимого, даже предавшего ее. Видно, ей не судьба выйти замуж за человека, к которому лежит душа, значит, нужно перетерпеть, взяв себя в руки. Все в один голос твердят (только делают это тайно, чтобы не быть сожженным или обезглавленным за оскорбление Его Величества), что король долго не проживет. У Катарины вдруг мелькнула надежда, что она сумеет пережить и этого супруга.

Женщина ужаснулась таким соображениям, зашептала молитву, умоляя простить ей этот грех. Нет, она снесет все, что ни уготовила судьба, вытерпит, выдержит… А внутри тлела надежда, что испытания не будут слишком суровыми и, главное, долгими и не приведут к гибели.

Анна Клевская сумела договориться с королем, может, ей, леди Латимер, тоже удастся как-то договориться с Его Величеством?

— Ваша милость, Его Величество желает, чтобы вы отправились с ним к наследнику.

В голосе присланного придворного тревога.

— Что-то случилось с принцем?

Катарина забыла свои размышления, подумав о бледном, вечно больном мальчике.

— Его Высочество снова болен. Король хочет, чтобы вы навестили принца вместе с ним. Через четверть часа вы должны быть в галерее.

Вокруг Катарины засуетились Мэри с девушками, приводя в порядок волосы, переодевая, помогая протереть лицо розовой водой. Король не должен заметить следы слез, хотя, если заметит, можно выдать за слезы радости, она не имеет права плакать от горя после такого известия.

Совсем недавно принц жил вместе с сестрами отдельно, о нем хорошо заботились, послушного мальчика любили, берегли, старались во всем угодить. Слишком берегли и слишком старались, ребенок вырос хилым и болел без конца. Генриху надоели известия о недугах маленького принца, и он распорядился перевезти сына к себе.

Хуже для ребенка сделать невозможно, потому что Эдуард был очень дружен со своими сестрами — родной по отцу Елизаветой и двоюродной Джейн Грей. Со старшей дружить он просто не мог, потому что Мария годилась брату в матери, была на двадцать один год старше. Но главное, теперь его окружали вечно перепуганные взрослые, для которых болезни принца или его недостаточные успехи в образовании грозили страшной карой со стороны короля.

От переезда во дворец к отцу Эдуард меньше болеть не стал, напротив, теперь он лежал в постели под кучей меховых одеял почти постоянно, его кутали, держали закрытыми окна, вечно пичкали лекарствами и жирной, сладкой пищей. Но при этом требовалось, чтобы он каждый день выезжал верхом, как некогда делал его отец, и был прекрасным наездником. Мальчик не должен жаловаться на боль, на усталость или неудобство, потому что он единственный наследник и обязан соответствовать этому.

Эдуард старался, он молчал о том, что от комнатной духоты и жары страшно болит голова, до тех пор, пока не падал в обморок, терпел любую боль или признаки болезни, пока не падал. К сожалению, это случалось все чаще и чаще.

О приближении короля действительно говорил запах и еще грохот, потому что Его Величество опирался на большую трость, скорее даже посох, тяжело ковыляя по галерее. А еще позади громыхало его кресло, потому что спуститься по лестнице Генрих не смог бы, да и не был уверен, что сумеет вернуться в свои покои самостоятельно.

— Пойдемте со мной к принцу. Мне сказали, что он снова болен…

Эдуард действительно лежал с температурой, услышав о приближении отца, он попытался встать, но ему не позволили даже откинуть одеяла.

Король был недоволен, его голос громыхал по всему дворцу:

— Снова горячка?! Третья за месяц! Это невозможно, вы не можете вылечить меня, объясняя это моими многочисленными травмами и моим возрастом, но почему вы не можете вылечить сына?!

Несчастные врачи хотели бы уменьшиться до размеров мышонка, чтобы шмыгнуть в любую норку, но приходилось терпеть громовые раскаты королевского недовольства и молить Господа, чтобы на сей раз все обошлось. Бывало, разъяренный болезнью сына король грозил отправить на костер всех лекарей. На их счастье, принц поправился.

Но здоровье мальчика и впрямь было ужасным, а потому его врачи уже не надеялись пережить короля. Катарина мысленно усмехнулась: «Как и я».

Она посмотрела на несчастного ребенка, укрытого кипой меховых одеял, под которой и здоровый человек мог заболеть от жары, и ей стало жалко Эдуарда. Его действительно замучают излишней заботой.

— Ваше Величество, может, не стоило бы так укутывать принца? Вы в его годы, я слышала, реку переплывали в осеннюю пору.

Конечно, это была лесть, никакую реку в пятилетием возрасте Генрих не переплывал, если такое и бывало, то только верхом и куда более взрослым. Но король так любил, когда говорили о его силе и ловкости в прежние времена, что воспринял слова Катарины с восторгом:

— Миледи, вы совершенно правы! Эти варвары готовы погубить наследника. Вы опытная сиделка, посмотрите, что можно сделать.

Это было опасно, очень опасно, потому что малейшее ухудшение состояния Эдуарда грозило карой и ей самой, но Катарина не думала сейчас о себе, на время она даже забыла о присутствии короля. В постели лежал замученный взрослыми мальчик. И его надо спасать.

— Ваше Величество позволит мне распорядиться по-своему?

Генрих, который с интересом наблюдал за Катариной, кивнул: