Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

Марья слышала, как поздним вечером Николай вернулся в свои покои, но к ней так и не зашёл. Поутру, причёсывая её, Милка обмолвилась, что князь вечером приехал в изрядном подпитии.

— К чему ты говоришь мне о том? — нахмурилась княгиня, рассматривая своё отражение в зеркале. — Мне право, всё равно, — слукавила она, не желая перед прислугой обнаружить, сколь задело её поведение супруга.

Взмахом руки отпустив горничную, Марья привстала с кресла и приблизила лицо к зеркалу. И куда только делся её аккуратный точёный носик? "Нос картошкой, губы, что вареники", — огорчённо вздохнула она. Спустившись в трапезную, она застала за столом только Софью.

— А что же, Николай Васильевич ещё не поднимались? — поинтересовалась она у лакея, подававшего на стол.

— Барин уже на службу отбыли, — невозмутимо отозвался слуга, не прерывая своего занятия.

Софья только плечами пожала, давая понять, что и ей неведомо, отчего брат нынче игнорирует их.

— Никогда не думала, что весна в Петербурге столь унылая и холодная, — тихо заметила Марья, пытаясь начать разговор, ибо тяжёлое молчание, повисшее за столом, действовало ей на нервы.

— В Сосновках весна мало чем отличается от столичной — флегматично заметила mademoiselle Куташева.

— В Полесье в эту пору тепло и солнечно, — вздохнула Марья.

— Тогда, может быть, вам надобно было поискать супруга из ваших мест? — насмешливо изогнула бровь княжна.

— Может быть, и стоило, — отрезала княгиня, поднимаясь из-за стола. — Прошу меня извинить, но я не голодна нынче, — произнесла она, прошуршав юбками мимо золовки.

Язвительный ответ Софьи нанёс чувствительный удар по самолюбию. В последнее время их взаимоотношения совершенно испортились. Марья добилась таки своего. В ответ на её язвительные реплики mademoiselle Куташева также стала отвечать колкостью на колкость.

— Барыня, вам письмо, — остановил её дворецкий у дверей столовой.

Взяв с подноса конверт, Марья удалилась в гостиную.

Письмо было от Сержа. Брат писал, что его отпуск подошёл к концу и в скором времени он собирается вернуться в столицу.

— Вот и хорошо, — вслух пробормотала княгиня, складывая послание обратно в конверт. — Не то я здесь с ума сойду от скуки.

Насилу поднявшись на ноги, Марья Филипповна вернулась в свои покои и, устроившись на кушетке у окна, попросила Милку подать ей корзинку с рукоделием. Сделав несколько стежков, она задумалась, уронив вышивку на колени. "Господи, ну, отчего мне так плохо? — вздохнула княгиня. — Ничего не радует. Душа полна тревожным ожиданием и страхом. Как же я боюсь, Господи. А что ежели и мне уготована точно такая же судьба, как и несчастной Бетси. Вот и Серж женился второй раз и о ней даже не вспоминает. И меня точно также забудут", — всхлипнула она, утирая ладошками побежавшие по щекам слёзы.

В дверь настойчиво постучали.

— Входи, — отозвалась Марья, думая, что это Милка вернулась с кухни, куда она её посылала принести что-нибудь перекусить, потому как осталась голодной, не желая завтракать в обществе Софьи.

— Мари, мне надобно поговорить с вами, — вошёл Куташев.

Поспешно утерев слёзы, Марья опустила голову, делая вид, что занята работой:

— Я вас слушаю, Nicolas, — тихо отозвалась она.

— Вчера я виделся с графом Ефимовским, — пристально глядя на жену, произнёс Николай.

— Андрей Петрович в Петербурге? — вздрогнула Марья, выронив вышивку.

Забывшись, она подняла голову в полнейшем ошеломлении, уставившись на супруга.

— Вы плакали? Отчего? — нахмурился Куташев.

— Пустяки, Nicolas, — не пожелала отвечать Марья. — Что вы сказали Ефимовскому? — задала она вопрос, интересующий её более всего.

— Только правду, ma cherie. Что встретил вас в столице совершенно случайно, и чем наша с вами встреча окончилась.

— А что же он?

— Вам это так важно? — усмехнулся Куташев. — Жалеете, что упустили более крупную дичь?

— Помнится, это вы шантажом получили моё согласие, — не осталась в долгу Марья Филипповна.

— Да, я вас вынудил. Ибо вы были слишком настойчивы, добиваясь своей цели, а добившись её, едва не выставили меня идиотом на потеху всему свету.

— Ежели это всё, что вы желали сказать, то я вас более не держу, — взмахом руки указала на дверь Марья.

— Не теряйте головы, Мари, — обернулся на пороге Куташев.

— Вы говорите вздор, Nicolas! Мне нет дела до Ефимовского, — огрызнулась Марья, но ответом ей стал стук захлопнувшейся двери.

Оставшись в одиночестве, княгиня вновь опустилась на кушетку и уставилась в окно. Её задумчивый взгляд равнодушно скользил по набережной, по спешившим по своим делам прохожим и задержался на закрытом экипаже, подле которого стоял высокий офицер. "Андрей!" — пропустило удар сердце. Поднявшись, она сколь могла поспешно направилась к дверям, но замерла посреди комнаты, приложив ладони к пылающим щекам. Вернувшись к окну, она вновь выглянула на улицу, но ни экипажа, ни офицера, которого она приняла за Ефимовского там уже не оказалось.

Подъехав к дому Куташевых, Андрей спустился с подножки кареты и поднял голову, окинув быстрым взглядом фасад. Ему показалось, что в одном из окон второго этажа колыхнулась занавеска.

"Боже, зачем я здесь? Что я скажу ей? — вздохнул Ефимовский. — Всё в прошлом и ничего нельзя переменить", — покачал он головой, забираясь обратно в экипаж.

— Куда прикажете, барин? — обернулся возница.

— К Анненковым, — отрывисто приказал он, и захлопнул дверцу кареты.

В доме Анненковых царил хаос — вечный спутник отъезда. Князь и княгиня собирались перебраться на летнюю дачу. Сновала прислуга, укладывая багаж, занятая хлопотами Ирина лишь мельком улыбнулась гостю извиняющейся улыбкой и попросила лакея проводить его сиятельство в кабинет супруга.

Борис, сидя за столом, перебирал бумаги, откладывая счета, которые следовало незамедлительно оплатить, но при виде Андрея, застывшего на пороге в некоторой растерянности, князь поднялся и торопливо пересёк небольшой кабинет.

— Andre, рад видеть тебя, — улыбаясь, пожал он протянутую руку.

— Вижу, я не вовремя, — смущённо отвечал Ефимовский.

— Пустяки, — отмахнулся Борис. — Двери моего дома всегда открыты для тебя.

Жестом предложив гостю располагаться удобнее, Борис позвонил в колокольчик. Явившемуся на зов барина лакею велено было принести кофе для господ.

— Коли у тебя в Петербурге не осталось никаких дел, хочу пригласить к нам, — продолжил Борис, усаживаясь в кресло напротив Ефимовского.

— Ты прав, дел у меня в столице не осталось. Думал повидаться с Мари, подъехал к дому Куташева, а зайти не смог, — вздохнул Андрей. — Мне нечего сказать ей, как не в чем упрекнуть. Мы не были обручены и нынче ничего нельзя исправить.