Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

"Машенька, мой дивный ангел, простите ли Вы когда-нибудь мне мои заблуждения? Я долгое время жил в плену иллюзии и не понимал, сколь много Вы значите для меня. Я винил Вас в том, что случилось с Мишелем, считал легкомысленной кокоткой, потому старательно пытался избавиться от того чувства, что поселилось в моём сердце со дня нашей первой встречи. Я знаю, мне нет прощения и оправданий, потому, как я не смог без постороннего вмешательства понять всю глубину того обмана, что окружал Вас.

Я знаю, что обидел Вас, умолчав о своих чувствах. Может быть, нынче поздно, но я всё же напишу. Я люблю Вас. Вдали от Вас меня неотступно преследуют сожаления о том счастье, которого я сам себя лишил, оступившись, не попытавшись удержать Вас подле себя. Всё, что я могу нынче — это смиренно просить Вас о прощении и умолять дождаться моего возвращения. Ежели та дивная ночь, что Вы провели в моих объятьях, имела последствия, прошу, сообщите мне о том, и я непременно изыщу способ вернуться к Вам. Ваш А.Е.".

Закончив письмо к Марье Филипповне, Андрей написал князю Куташеву. На долгое и пространное послание у него просто не осталось сил. Потому он кратко изложил последние события, описал своё новое место службы, посетовав на то, что мало что смыслит в обязанностях штабного адъютанта, и выразил надежду на то, что всё, может быть, ещё переменится, и ему найдётся место службы подальше от штаба. В письме он ни словом не помянул Марью Филипповну, хотя соблазн попросить Николая написать ему о том, как проводит время в столице mademoiselle Ракитина, был слишком велик.

Утро князя Куташева началось обыкновенно, с чашки кофе, за которой последовала короткая прогулка, на пользу здоровью. Проходя по набережной Фонтанки мимо особняка Ракитиных, Николай чуть замедлил шаг, бросив быстрый взгляд на фасад дома. Его игра в кошки-мышки с Марьей Филипповной весьма затянулась, к тому же он так и не смог решить кто из них кошка, а кто мышка. Сложившаяся ситуация его одновременно и забавляла, и сбивала с толку.

Заметив, как в окне второго этажа колыхнулась кисейная занавеска, Куташев ускорил шаг. Может быть, он и не случайно выбрал для прогулки сей маршрут, но вовсе не желал, дабы mademoiselle Ракитина решила будто он, изнемогая от неразделённых чувств, проводит время под её окнами в надежде на один благосклонный взгляд.

Вернувшись домой и желая отвлечься от мыслей о Марье Филипповне, Николай расположился в библиотеке, дабы, наконец, осмотреть вчерашнее приобретение для своей коллекции. Доставленный ему фолиант редкого издания "Дон Кихот Ламанчский" Мигеля де Сервантеса, выпущенного в Валенсии, датировался семнадцатым веком. Несмотря на то, что сие издание являлось весьма ценным, вид оно имело довольно потрёпанный и явно нуждалось в реставрации. Бережно переворачивая пожелтевшие страницы, Куташев до того увлёкся, что не заметил, как вошла Софья.

Княжна прошлась вдоль книжных шкафов, пробежалась взглядом по корешкам книг и, не найдя ничего примечательного для себя, взяла со стола последний номер "Вестника Европы". Софья расположилась в кресле у окна и раскрыла журнал посередине. Перелистывая страницы, она то и дело шумно вздыхала, чем, наконец, привлекла внимание брата. Понимая, что сестра не просто так нарушила его уединение и, скорее всего, пришла за советом, Николай закрыл книгу и убрал её в ящик стола.

— Софи, — позвал он её, — ты что-то желала мне сказать? — откинулся на спинку кресла Куташев.

— Вчера я была с визитом у княгини Анненковой, — тихо начала Софья.

— И? — выгнул бровь Николай.

— Гостей было немного. Дамы в основном говорили о тебе и о Марье Филипповне.

Куташев вздохнул:

— К чему ты клонишь, Сонечка? Говори уж прямо.

— Куда уж более прямо, Ники? У тебя в полку ещё не делают ставки на то, как скоро ты сделаешь ей предложение? Обыкновенно твои увлечения заканчиваются куда быстрее и без лишних толков.

Николай усмехнулся, поднялся с кресла и прошёлся по комнате, заложив руки за спину.

— Не поверишь, но нынче утром я и сам над этим думал, — отозвался он.

— Думал над тем, чтобы посвататься? — удивилась Софья.

— Не сделать ли самому ставку. Шучу, — беззаботно пояснил князь на недоуменный взгляд сестры. — В любом случае сию комедию пора заканчивать.

— И что ты намерен предпринять? — полюбопытствовала Софья, закрыв журнал.

Куташев не ответил, лишь чуть заметно улыбнулся.

— О, нет, Ники! — подскочила с кресла княжна. — Ты ведь не намерен жениться на ней?! Скажи, что это не так!

— Отчего тебя это так тревожит, Соня? Твоя жизнь никак не переменится. Ты сама говоришь, что по столице уже вовсю гуляют слухи о моей грядущей женитьбе, так отчего бы и не потешить свет?

— Но ты ведь не любишь её, или я ошибаюсь… — во все глаза глядя на брата, тихо промолвила mademoiselle Куташева.

— И что, по-твоему, есть любовь, Соня? Много счастья тебе эта любовь принесла? — перестав иронизировать, осведомился Николай.

Софья побледнела, поднялась с кресла и, швырнув на стол журнал, поспешно покинула библиотеку. Николай успел заметить слёзы, блеснувшие в глазах сестры, и тяжело вздохнул, сожалея о том, что прямо высказал свои мысли, не утруждая себя попытками как-то смягчить смысл высказывания. Да, своими словами он причинил ей боль, но ведь лучше смотреть в глаза истине, чем тешить себя напрасными надеждами и пустыми иллюзиями?

Куташев давно знал о том, что сестра влюблена в Ефимовского. Восемь лет назад, когда Софье исполнилось четырнадцать лет, Андрей почти всё лето гостил в усадьбе Куташевых. Молодой красивый офицер совершенно очаровал юную впечатлительную барышню. Словно тень, Софья повсюду следовала за своим кумиром. Андрей то ли на самом деле не замечал влюблённости mademoiselle Куташевой, то ли делал вид, что не замечает. Графу Ефимовскому не было дела до девочки-подростка, смотревшей на него глазами, полными обожания.

Николаю хорошо запомнилось то дивное лето, может быть, потому, что оно стало последним, что они провели всей семьёй в имении под Петербургом. То были дни беззаботной юности, когда жизнь видится прекрасной, удивительной, и молодость, в своём невольном эгоизме, не замечает дурных сторон человеческого бытия.

Осенью того же года, когда граф Ефимовский гостил в Сосновках, князь и княгиня Куташевы погибли при весьма трагичных обстоятельствах. По дороге из имения в столицу, проезжая по узкому мостику через неглубокую речушку Чёрная, громоздкий и тяжёлый экипаж Куташевых съехал с бревенчатого настила моста и опрокинулся в воду. Была ли тому причиной неловкость возницы, или прогнившие сваи моста, а, может быть, всё вместе, впоследствии выяснить так и не удалось.