Тесса Дэр - Связанные судьбой

– Ну как, довольны собой? – сухо поинтересовался Пирс.

– Больше, чем вы можете себе представить.

Он сглотнул, но не остановил ее.

Ей даже стало немного жалко маркиза. Пригладив ему волосы, Шарлотта пальцами, как гребенкой, провела по коже головы ото лба до затылка.

Пирс закрыл глаза и тяжело задышал.

– Вот так, – прошептала она, играя с коротко стриженными волосами у него на затылке. – Это всего лишь мимолетная ласка. Капитулируйте и не стыдитесь этого.

Шарлотта понимала, что затеяла опасную игру. С каждой лаской она приближалась к пределу, за которым желание вызвать в нем реакцию на поддразнивание превратится в реальную угрозу ее чувствам и добродетели. Ведь ничего дурного не случится, если позволить ему небольшую вольность, не так ли? Лишь чтобы обозначить, что такое влечение. Ровно настолько, чтобы разбудить его, и тогда он сможет открыть свое сердце навстречу будущей любви.

В любой момент Шарлотта могла закончить свою игру. С этим не было бы никаких проблем, если бы она вовремя убрала руки. Но Шарлотта этого не сделала! Ее пальцы так и остались погруженными в густые черные взъерошенные волосы. Потому что его руки уже лежали у нее на талии.

Она удерживала его. Он удерживал ее. А его взгляд не отрывался от ее губ. Шарлотта знала, что Пирс хочет поцеловать ее. И не сомневалась, что позволит ему это. Все представлялось абсолютно неизбежным и предсказуемым. И ничто не пугало ее больше, чем это.

«Дыши, – приказала она себе. – Дыши, и как можно глубже. Через минуту станет слишком поздно».

Пирс взял себя в руки. По необходимости, а не по собственному желанию. Она сбила его с ног. Маскировка и все защитные барьеры сразу превратились в прах.

Что в ней такого? Пальцы ничем не отличаются от пальцев других женщин. Шарлотта мила, но ей далеко до настоящих красавиц, которые встречались ему в жизни. По ее собственным словам, она молодая, невоспитанная и дерзкая, и такой мужчина, как он, никогда не захочет женщину вроде нее.

Однако Пирс хотел ее.

Она насмехалась над ним. Растрепала ему волосы. Шарлотта полагала, что он заслужил и это, и даже больше того.

Пирс не мог позволить ей догадаться о том эффекте, который она оказала на него. Никому не мог позволить догадаться об этом. Ему нужно было заявить на Шарлотту свои права, чтобы обладать ею, чтобы утащить куда-нибудь, где она не смогла бы нанести еще больший ущерб его самообладанию.

Соблазнить ее? Этого ему пока не хотелось. А хотелось положить голову ей на колени, и чтобы она играла его волосами целую ночь.

– Что ты со мной делаешь? – пробормотал он.

Пирс прижался к ней всем телом, ощущая худобу ее бедер, мягкость живота, упругость грудей, упиравшихся в мускулы его торса. Их сердца бились в унисон, дыхания смешивались.

Затем он притянул ее к себе, чтобы Шарлотта ощутила каждый дюйм мужского тела, чтобы узнала его размеры, форму и силу. Чтобы затрепетала от осознания того, что сделала с ним и что он собирается сделать с ней. Ему нужно было услышать ее сдавленный стон, заставить ее задрожать всем телом.

Господи, прости! Ему захотелось немного попугать ее.

Потому что он сам был потрясен до глубины души.

Наклонившись и упершись в нее лбом, Пирс еще крепче обнял Шарлотту за талию.

«Отстранись от нее, – приказал он себе. – Ты не можешь позволить этому случиться».

Но тут их губы встретились, заполнив крохотное пустое пространство, остававшееся между ними. Словно было совсем не важно, насколько далеко их жизни находятся друг от друга, и они согласились лишь на одно общее движение – это был ответ, причина всего происходящего.

Ее губы были шелковисты, открыты навстречу ему. Он целовал ее не отрываясь, со всевозраставшим желанием, а она отвечала на каждую ласку. И изо всех сил обняла Пирса за шею. Определенная часть его тела моментально среагировала в ответ.

Его рука скользнула вверх, и ладонь легла на округлую грудь. Шарлотта тихонько ахнула и прервала поцелуй, но не отстранилась, а все так же крепко прижималась к нему. Дыхание у нее стало неровным, когда Пирс несколько раз сжал ее грудь. Он ощутил, как под его ладонью напрягся сосок.

Закрыв глаза, Пирс попытался овладеть собой. Нужно остановиться! Если он сейчас ее не отпустит, то все закончится тем, что она, голая, окажется под ним, стиснутая в объятиях.

Для него оторваться от Шарлотты было тем же, что постоянно приходилось делать по жизни, – холодным и безжалостным поступком.

Такова необходимость.

– Ужин, – напомнил Пирс. – Меня ждут внизу.

Шарлотта согласно кивнула.

Он дотронулся до ее щеки. Она была гладкой и румяной. Затем Пирс выскользнул из комнаты, не обернувшись на прощание.

Наконец у нее появилась возможность оценить, что лорд Гренвилл представляет собой на самом деле. Наконец внешний лоск, такой обманчивый, исчез, и за ним открылась тьма.

Но Пирс не был готов. Пока не был! Он предпочел бы, чтобы Шарлотта продолжала смотреть на него ласково и с жалостью. При этом он понимал, что не заслуживает этого. И может никогда не заслужить.

«Я пришла спасти вас», – сказала она тогда.

Добрая очаровательная девочка! Но она опоздала. Опоздала на половину жизни!

– А потом, – возмущенно продолжала Шарлотта, – она ударила меня баклажаном по голове!

– О боже! – засмеялась Делия.

– Ничего смешного.

– Нет, это ужасно смешно, – улыбаясь, возразила подруга. – Ты сама знаешь.

Да, Шарлотта знала. С Делией их свели обстоятельства, но подругами они стали благодаря одинаковому чувству юмора.

– Мне бы очень хотелось присутствовать там в тот момент и посмотреть на тебя в ту минуту. – Делия замедлила шаг на середине лесной тропинки.

– Давай немного передохнем. – Шарлотта сошла с тропинки и сделала несколько шагов в сторону небольшой поляны, залитой солнцем. – Я смотрю, здесь еще осталось немного ежевики.

– Только не ешь ее. – Делия прислонилась к дереву.

Оборвав ягоды, Шарлотта собрала их в ладонь.

– Почему?

– Ты не знаешь? Говорят, что ежевику нельзя есть после Михайлова дня. Ее дьявол испортил.

– Испортил? Как?

– Плюнул на нее.

– Плюнул? – Шарлотта скорчила гримасу. – Что за идиотские байки! У детей в Дании есть святой Николай, который ходит от дома к дому и раскладывает подарки по башмакам. А мы, англичане, решили, что дьявол отмечает Михайлов день, оплевывая ежевику.

– Этому, наверное, имеется практическое объяснение. У какой-нибудь почтенной дамы в Средневековье заболел живот после того, как она полакомилась ежевикой, поэтому все решили, что виноват дьявол.

Шарлотта не была в этом уверена.

– Больше похоже на то, что какой-нибудь дурной муж лихо перебрал эля и в своем похмелье на следующее утро обвинил ежевику.