Бертрис Смолл - Коварство и любовь

Вымой руки, а иначе твой огонь не разгорится, Не исполнит твоей воли, знает каждая девица, Что с немытыми руками все старания напрасны – Все равно огонь погаснет.

Всем обитателям дома хотелось прикоснуться к рождественскому полену – счастливая примета! Наконец его поместили на законное место в камине, и Кэтрин Говард собственноручно разожгла огонь. Ее лицо сияло детской радостью. Доброе было полено, дубовое и сухое, оно вспыхнуло почти незамедлительно фейерверком ярких искр и веселого пламени.

Сегодня им подали особенный ужин. Там была рыба на серебряном блюде, выловленная утром того же дня, зажаренная и обложенная салатом. Принесли также чудесный деревенский окорок, ногу ягненка, жирного каплуна, фаршированного фруктами и орехами, и утку в соусе из сушеных слив и сладкого вина, приправленного корицей. Подали репу со сливочным маслом, мускатным орехом, морковью и тушеным салатом. Хлеб испекли рано утром, масло было свежесбитым, а сыр доставили с ближайшей фермы. На столе стояли вино и эль. Все угощались от души, время, проведенное на свежем воздухе, способствовало аппетиту. Однако Нисса едва притронулась к трапезе, есть ей совсем не хотелось.

Музыкантов не было, зато Кэт прихватила с собой лютню. В камине веселым пламенем полыхало рождественское полено, а молодая женщина играла и пела рождественские песни, столь милые каждому сердцу. Тем, кто плохо знал Кэт Говард, просто не верилось, чтобы юная девушка с таким хорошеньким личиком и чудесным голосом могла быть распутницей и прелюбодейкой. Но слуги, в отличие от бывшей королевы, уже знали, что двое молодых мужчин подверглись страшной казни за то, что согрешили с Кэтрин Говард.

Подошло время для рождественского эля и пирожных. Принесли сочиво, и Кэт даже всплеснула руками от восторга:

– В последний раз я ела его еще в детстве, в Хоршеме! – воскликнула она. – Кто его готовил? Ох, в детстве я его просто обожала. – Жадно зачерпнув сочива ложкой, она набила рот. – Вкуснотища!

– Его приготовили мы с леди Бэйнтон, – сказала Нисса. – Пока вы гуляли в лесу и искали рождественское полено. Мы подумали, что вам должно понравиться.

Незадолго до полуночи Кэт и ее маленькая компания в сопровождении лорда Бэйнтона вышли подышать свежим воздухом. Было очень холодно, но небо прояснилось. Над головой сиял молодой месяц, и в его свете река внизу казалась серебряной. И вдруг послышался рождественский перезвон. Вся Англия приветствовала наступление Рождества веселым перезвоном колоколов на всех своих церквах! Воздух был так тих и чист, что они уловили даже громогласный звон огромных колоколов Вестминстера несколькими милями ниже по реке. Колокола пели свою радостную песню, приветствуя приход в этот мир младенца-Христа и изгоняя дьявола в ад. Как и все добрые христиане Англии, узницы Сайон-Хаус выслушали мессу, которую служили в примыкающей к дому небольшой церкви.

Кэтрин Говард настаивала, чтобы они отмечали каждый из двенадцати святочных дней до самого Богоявления. Каждый вечер молодые женщины танцевали друг с другом и играли в детские игры, например, в фанты или в жмурки. Бывали и более спокойные вечера, когда они просто играли в карты или бросали кости. Вот только не было рождественской пантомимы, да и деревенские дети не приходили в Сайон-Хаус петь гимны, чтобы получить монетку или пирожное. Однако бывшая королева потребовала, чтобы никто не вздумал прогонять нищих, которые приходили со своими деревянными мисочками. Генрих Тюдор пришел бы в ярость, если бы узнал, что низложенная и опозоренная супруга провела рождественские праздники куда веселее, чем он. Лорд Бэйнтон даже беспокоился, как бы король в самом деле чего не пронюхал, но у добряка не хватило духу отказать Кэтрин Говард.

Нисса наконец сообщила всем, что ее муж арестован. Кейт и Бесси даже заплакали. Но Кэтрин Говард сказала:

– Это очень похоже на Генриха! Может быть, я и вела себя дурно, но никто из тех, кого он засадил в тюрьму, в этом не виноват. Разве они знали? Разве помогали мне? Зато, осмелюсь предположить, мой дядя-герцог сумел сбежать?

Нисса кивнула.

– Наверное, ты меня ненавидишь, – сказала Кэт. – Если бы не я, ты бы ни за что не покинула Уинтерхейвен и детей. Ведь это я умоляла короля, чтобы он приказал вам приехать. Ах, если бы не я, вы с мужем сидели бы сейчас дома, в уюте и безопасности.

– Нет, Кэт, я не могу тебя ненавидеть, – мягко ответила Нисса. – И как можно жалеть о том, что уже произошло? Прошлого нам не изменить. Однако я не святая! Я действительно очень зла на тебя, Кэтрин Говард, потому что мой супруг и дети оказались в опасности из-за твоих глупых поступков. И меня можно понять.

– Король освободит Вариана, – сказала Кэт. – Он же не Говард.

– Все так говорят, – ответила Нисса. – И вспоминают, что он внук Томаса Говарда.

Больше на эту тему сказать было нечего. Двенадцать рождественских дней пролетели как один миг. Обитатели Сайон-Хаус ждали, что будет дальше. Двадцать первого января парламент наконец занялся делом Кэтрин Говард. В отношении бывшей королевы обе палаты одобрили Акт о смертной казни за государственную измену, одобренный затем королем. Итак, судьба Кэтрин Говард была решена.

Побеседовать с королевой прибыл архиепископ. Ему требовалось ее письменное признание в супружеской измене с Томасом Калпепером. Ему не хотелось, чтобы бедную женщину казнили без этого доказательства, хотя в душе он нисколько не сомневался, что она виновна.

– Госпожа Говард, за совершенное предательство Томас Калпепер заплатил самую высокую цену, как и Фрэнсис Дерем, – сообщил архиепископ. – Не желаете ли признаться мне сейчас и тем самым облегчить совесть?

– Я не считаю любовь к мужчине грехом, – ответила Кэт, отказываясь от дальнейших разговоров. Известие о казни потрясло ее, но она не подавала виду. Повернувшись к Ниссе, Кэт сказала: – Прошу вас, леди де Уинтер, проводите архиепископа до его баржи.

Набросив плащ, Нисса вышла из дома вместе со священником.

– Милорд, не скажете ли мне, как там мой супруг?

– Все хорошо, моя дорогая, ему ничто не угрожает, – ответил Томас Кранмер. – Но Тайный совет счел его и всех остальных виновными в сокрытии государственной измены. Их имущество отойдет короне.

– Но это несправедливо! – вскричала Нисса. – Мой супруг ничего не знал о дурном поведении королевы!

– У меня нет оснований не верить вам, дитя мое. Но король – злой и жестокий человек. Он жаждет отмщения. И Говардам придется заплатить.

– Мой супруг не Говард, – сердито возразила Нисса.

И тут ее осенило. Очень скоро Кэтрин Говард будет предана смерти. В этом никто не сомневался. Так зачем молчать? Кэт уже не спасти, зато можно спасти Вариана. Нисса видела, что отказ Кэт дать письменное признание очень расстроило архиепископа. Еще бы – теперь ему вечно терзаться сомнением. Вдруг он отправил на казнь невинную женщину? Разве что…