Елена Арсеньева - Тайная жена [litres]

– Да, – кивнула Марина, с ледяным презрением взглянув в его бесстыжие глаза и подумав, что на такие гнусные откровения способен лишь ненормальный, – я вас там видела.

Хьюго оборвал смех:

– О… ого! Так ты знала… о Джессике?

– Узнала в тот вечер, – кивнула Марина. – Жаль, что не раньше! Тогда и Гвендолин, и Урсула были бы живы. И… и Агнесс тоже.

Наглое лицо Хьюго вмиг помрачнело.

– Агнесс… за нее ты мне еще заплатишь. Дорого заплатишь!

– Нет, – покачала головой Марина. – Мне тебе платить не за что, это ты передо мной кругом в долгах. А твой должник – Джессика.

– Это еще почему? – с ненавистью взглянул Хьюго.

– Да потому, что про таких, как Джессика, у нас говорят: любит чужими руками жар загребать. – Марина не была уверена, что перевела эти слова на английский точно, но Хьюго понял – и насупился.

Еще бы! Он не мог не знать, что Джессика беззастенчиво использует его ради своего непомерного честолюбия, как она использовала всех и всегда – в том числе Марину.

– Агнесс убрала с пути она, но при этом никто не сомневается, что это сделала я. Видишь ли, Джессика очень быстро снашивает туфельки и дарит их потом служанкам. Туфельки прекрасные, да вот беда: у левой скошен каблучок. Сейчас такие туфли носит Глэдис, а перед ней носила Агнесс. Она, бедняжка, и понять не успела, с чего это леди Джессика, которая ее терпеть не могла, вдруг расщедрилась. А когда поняла, было уже поздно: Саймонс нашел отпечаток именно этой туфли на рассыпанном маке. Джессика нарочно оставила след, а потом отдала туфли Агнесс. И куклу небось она подсунула. Все очень просто, жаль, мне раньше это в голову не пришло.

Марина проклинала собственную тупость. А ведь будь она повнимательней… еще тогда, на берегу, обвиняя ее в гибели Агнесс, Джессика проговорилась про жабу, решето и лунный луч. Но Марина рассказывала эти сказки только Саймонсу. Она до сих пор помнила, как жутко ей сделалось, когда сквозняк вдруг пронесся по комнате, словно где-то вдруг приоткрыли дверь. А и в самом деле – Джессика приоткрыла ее, чтобы подслушать. Ох, как на руку все это ей было! Впрочем, ей все было на руку, ибо никто так, как она, не умел обращать все обстоятельства, и благо– и неблагоприятные, на пользу себе.

Она подняла голову и увидела, что Джаспер и Флора смотрят на нее с не меньшим изумлением, чем Хьюго.

– Вот оно что, – пробормотал Джаспер. – Это мне и в голову не приходило… Признаться, я был уверен, что вы свели с Агнесс счеты из-за Десмонда.

– Я тоже кое в чем была уверена… насчет вас, – не осталась в долгу Марина. – Пока нынче ночью Урсула не открыла мне глаза.

– Урсула? – встрепенулся Джаспер. – Она была у вас?!

– Была, – печально кивнула Марина. – И сперва до смерти меня напугала, явившись в образе леди Элинор, в каком-то жутком балахоне. Она сказала, что устала от моей глупости и лени и решила взять все в свои руки. Она ведь считала меня воплощением леди Элинор и не понимала, почему я никак не наведу в замке порядок и не воздам по заслугам убийцам Алистера. Это был долгий и тяжелый разговор, и Урсула засмеялась только один раз: когда я сказала, что убеждена: все убийства – это ваших рук дело. Она объяснила, что Джессика пыталась погубить и вас – и ей это почти удалось.

– Да, – слабо кивнул Джаспер. – Она через тайный ход, соединяющий наши комнаты, в мое отсутствие приносила мне опий. А я не мог понять, откуда он берется и не мог подавить свое пагубное пристрастие. Думаю, Джессике привозил его Линкс. Не пойму, каким образом она и его прибрала к рукам, но… не зря голландцы говорят, что одна женщина сильнее тысячи мужчин.

– Ну да, – кивнула Марина, – а у нас в России еще говорят: где черт не сладит, туда бабу пошлет.

Перевод сего острого выражения был весьма слабо приближен к оригиналу, однако Джаспер оценил его и даже издал хриплый смешок.

– Думаю, Джессику ждет неудача, – сказал он. – Черт послал ее, ну а Бог тоже выставил против нее женщин… и каких женщин. – Он улыбнулся Марине, а потом взял руку Флоры и поцеловал. – Моя любовь…

Слезы счастья так и хлынули из ясных серых глаз молодой женщины. Может быть, впервые Джаспер был с нею столь нежен и откровенен, и это стало ей лучшей наградой за долгие годы терпеливой, верной и самоотверженной любви.

– Справедливость будет восстановлена, – сказал Джаспер, – однако не благодаря леди Элинор, нет. Еcли бы не Флора… если бы не Флора, Джессика давным-давно уже дотянулась бы до Алана… Милорд, – отвесил он шутливый и довольно-таки кривой полупоклон в сторону Алана, который меж тем задремал в уголке телеги, не обращая ни малейшего внимания на страсти, сотрясавшие жизнь взрослых. – Ваш слуга, милорд!

– Полно паясничать, – раздался снизу, будто из преисподней, исполненный ненависти голос Хьюго. – Этот мальчишка – такой же бастард, как и я. А коли так, прав тот, кто сильнее и у кого руки длиннее! Вашему Алану шею свернуть – раз плюнуть!

– Да ты свои длинные руки сперва развяжи, – хмыкнула Флора. – А уж потом хвастай. Да только вряд ли это удастся – я на тебя не пожалела узелков!

– Не пожалела, да, дьявольская баба! – простонал Хьюго. – Но ничего…

– А вот, кстати, о бастардах, – перебил Джаспер, и Марина с Флорой с тревогой взглянули ему в лицо. Губы белые, едва шевелятся, но держится так надменно, что даже если бы Хьюго не валялся на земле, а стоял над Джаспером, он все равно был бы ниже изможденного, израненного, но горделивого джентльмена. И Марина впервые подумала, что ей, пожалуй, нравится неистребимое выражение фамильной макколовской презрительной скуки, которое так удавалось Джасперу – и которое делало его таким похожим на Десмонда.

Нет, прочь эти мысли! Нельзя думать о Десмонде… ибо он не думает о ней!

– Кстати, о бастардах, – повторил Джаспер. – Скажите мне… вам известно, кто была ваша мать?

– Ну а как же! – ухмыльнулся Хьюго. – И ежели вы думаете, сэр, что она была какая-нибудь деревенщина, то нет, дудки, этот номер у вас не пройдет! Моя мать была настоящая леди, ясно вам? Все чин чином, все как надо! Никаких там горничных, дочек нищих викариев… или кормилиц, – он бросил мстительный взгляд на Флору. – Никаких приблудных заморских кузин! – Это был камешек в Маринин огород, но она его и не заметила, напряженно, с тревогой слушая Хьюго. Предчувствие какой-то опасности медленно, но властно затрепетало в ней.

– Моя мать была леди, богатая леди, и Маккол женился бы на ней, ежели б его не прибрала к рукам русская дикарка, эта леди Елена. Они с моей матерью были любовниками много лет, а потом он бросил, бросил ее… и она умерла из-за него! Она утопилась, оставив меня одного!

Марина прижала руки к сердцу. Неужели?.. Нет, быть того не может!

– Ее имя! – настойчиво сказал Джаспер. – Скажи ее имя.