Елена Арсеньева - Тайная жена [litres]

– А чего ж? Скажу! – запальчиво выкрикнул Хьюго. – Имя у нее – не хуже всякого другого. Звали ее леди Клер Крэнстон, так что, куда ни кинь, я происхождения самого благородного – что по матери, что по отцу!

Марина и Флора враз вскрикнули, в ужасе переглянувшись.

Марина лихорадочно вспоминала слова из дневника Джаспера. Что-то там было о радости леди Клер, потому что ребенок ничуть не похож на Макколов. Да, Хьюго только цветом волос схож с ними. У него черные глаза – должно быть, в мать. Однако леди Крэнстон упоминала о каком-то уродстве ребенка, а Хьюго очень красив… впрочем, как говорится, и змея красива, да только зла. Может быть, на теле Хьюго есть какое-нибудь омерзительное родимое пятно? Может быть… Значит, вот оно, загадочное дитя леди Крэнстон! Но как Хьюго узнал обо всем этом, о своем происхождении?

Должно быть, забывшись, она задала свой вопрос вслух, ибо Хьюго бросил на нее презрительный взор:

– Откуда знаю? От Джессики и знаю. Она меня нашла у Маскаренов, где я прозябал в жалкой бедности, и открыла мне глаза, открыла, для какой высокой доли я рожден!

– Да? А мне Джессика говорила, что Маскарен тебе открылся на смертном одре, – пробормотала Марина.

– Еще чего! – усмехнулся Хьюго. – Тут Джессика либо напутала чего-то, либо приврала. Маскарен! Да Маскарен даже на этом самом смертном одре с пеной у рта доказывал, что я его родимый сыночек и ни про какую леди Клер он отродясь не слыхивал.

– Так и не сознался? – с таким неподдельным сочувствием спросил Джаспер, что Марина взглянула на него с изумлением.

– Так и не сознался, – тяжело вздохнул Хьюго.

– А вот скажи, Хьюго, – задумчиво произнес Джаспер, – ты Алистеру про все про это тоже рассказал, прежде чем убил его?

– Ну, рассказал, – буркнул Хьюго.

– А он? – допытывался Джаспер.

– Чего – он? Он меня на смех поднял, я же говорю!

– А хочешь я скажу тебе, почему Алистер смеялся? – вкрадчиво спросил Джаспер. – Хочешь, расскажу, почему упорствовал Маскарен?

– Ну? – с любопытством уставился на него Хьюго – и побелел, услышав снисходительный ответ:

– Да потому, что у Джорджа Маккола и Клер Крэнстон никогда не было никакого сына!

– Как… как… – забормотал Хьюго.

– Да так, – тихо, но жестко сказал Джаспер. – У Клер родилась дочь!

Дочь!

Марина схватилась за голову, а Джаспер бросил на нее насмешливый взгляд:

– Джессика черпала подтверждение своим измышлениям там же, где наткнулись на эти сведения вы: в моем дневнике. Вы ведь прочли мой дневник, Марион, не так ли?

– Я, да… нет… – бормотала Марина, чувствуя жгучий стыд. – Я только несколько листочков! Нечаянно!

– Вы – несколько листочков и нечаянно, Джессика – весь дневник и нарочно, однако сути дела это не меняет: нигде в своем дневнике я не написал, каков был пол у ребенка Клер. Только много позже ее смерти я случайно встретил ее старую нянюшку, которая ко мне всегда особенно благоволила. Она-то и открыла мне тайну, однако, сколько я ни умолял старушку, она не нарушила клятву, данную Клер, и не сообщила, кому была отдана на воспитание девочка… та самая, которая, по мстительному выражению Клер, ничем не напоминала Макколов.

Марина похолодела от догадки, вдруг осенившей ее.

Агнесс! Смуглая, черноволосая и черноглазая Агнесс, ничем не напоминающая светловолосых, светлолицых Макколов! О господи… Агнесс – дочь Клер Крэнстон! Но если так… если так, то Десмонд творил блуд со своей единокровной сестрой?!

Марина содрогнулась. Не от ревности, нет. И даже не от вполне естественного отвращения. Жалость пронзила ее, подобно стреле. Невыносимая, щемящая сердце жалость!

Десмонд, бедный Десмонд… каково ему будет узнать об этом! И она мгновенно приняла решение: он не узнает, не должен узнать. Ни за что! Похоже, одна Марина догадывается о страшной тайне. Нет. Наверняка знала Джессика. Уж больно старательно она отводила Марине глаза, привлекая ее внимание к Хьюго. Знала, что басня о «настоящем лорде Макколе» рано или поздно лопнет как мыльный пузырь. А вот Агнесс… Агнесс была обречена сразу, как только у Джессики зародились о ней смутные подозрения. Не руками Марины, так чьими-то другими руками Джессика все равно бы расправилась с ней.

Вряд ли даже Джаспер знал, где дочь Клер, где эта бедная девушка. Не то он бы относился к Агнесс совсем иначе и уж добился бы для нее справедливости. Ведь он, Джаспер, – совсем другой, чем Марина о нем прежде думала. Себя ущемлял, а ради спасения Алана жизни не жалел, хоть существование этого ребенка намертво замыкало для него двери к владению Маккол-кастлом. Хорошо, что Урсула открыла ей глаза на истинную натуру Джаспера, искупавшего грехи прежней ненависти к отцу, брату, племянникам и пытавшегося выбраться из той бездны нравственного падения, куда он рухнул, пристрастившись к опию, и куда его непрестанно норовила снова столкнуть Джессика…

– Не верю я ни единому твоему слову! – перебил ее мысли голос Хьюго, наконец-то пришедшего в себя и постепенно обретавшего прежнюю наглость. – Ни словечку не верю твоему! Да и если даже все так, тебе-то от этого – что? Или вон мальчишке Алистерову? Джессика мне говорила: ты ненавидишь Десмонда и свергнуть его хочешь, оттого и носишься с этим отродьем. Однако же что в нем тебе, в незаконном-то? Какой прок?

– Алистер и Гвендолин состояли в законном браке, – спокойно произнес Джаспер. – И есть бумаги, подтверждающие это.

– Бумаги? – выдохнул Хьюго. – Ну, раз так… Ох и дурак я был, что не поверил Джессике!.. Она всегда твердила, что какие-то бумаги должны существовать. Она про них прочла в вашем дневнике и все время меня точила, как червь: добудь эти бумаги, допытайся у Гвендолин, где они спрятаны!

«Вот как? Значит, Джессика и тут врала… когда впала в отчаяние, прочитав листок из дневника. Она про венчание прекрасно знала, а для меня разыграла горестную сцену. Зачем? Из любви к актерскому искусству, что ли? Ну…» – не находя слов, Марина с отвращением покачала головой.

Но что это говорил Джаспер? Он знает, где бумаги, которые подтверждают права Алана?!

– Врешь небось, – подал ехидный голос с земли Хьюго, – и сейчас врешь, как прежде врал! Поди найди те бумаги!

Бледные губы Джаспера тронула легкая улыбка.

– Это не так трудно, как тебе кажется, Хьюго, – сказал он. – Бумаги здесь.

– Здесь?! – Хьюго захлебнулся, словно у него перехватило горло. – Где – здесь?

Джаспер и Флора переглянулись, а потом молодая женщина разбросала солому в углу телеги и достала большой клетчатый узел. В плед были увязаны какие-то вещи – ее и Алана, а среди них лежал большущий шерстяной клубок. В него были воткнуты спицы с начатым детским чулком. Чулочек получался не полосатый, как носили здесь все, а невероятно пестрый, потому что на клубок были беспорядочно намотаны нитки самых разных цветов. Что-то подобное Марина уже видела… Она нахмурилась, вспоминая.