Резеда Шайхнурова - Бальтазар

– В том, что ты без веской причины повышаешь жалование неопытной девчонке, которая работает у Вас каких-то пару месяцев, и по ее прихоти даешь надбавки таким же хитрым особам.

– Они заслужили эти надбавки, тетя Маргарет, а если кто-то из остальной моей прислуги завидует, то им следует брать с девушек пример, чем сплетничать за моей спиной.

– Ох, Бальтазар, тобой руководит юношеское противоречие. А руководить прислугой, умело руководить, способна только мудрая не по годам женщина, такая как бывшая леди Барроу – Вайолетт.

– Вот теперь мне, наконец, стало ясно, куда ты клонишь, тетя Маргарет, – свободно откинувшись в кресле, ответил племянник. – Еще когда отец завещал мне жениться на этой, скажем честно, глуповатой мисс Эйль, я догадывался, что не обошлось без Ваших напутствий.

– Гадкий мальчишка, да лучшей партии тебе не сыскать во всей Англии! – обиженно воскликнула графиня.

– В том то и дело, что я ищу для себя лучшую спутницу жизни и мать своих детей, а не лучшую партию. Вы же можете быть спокойны: своих дочерей Вы как нельзя лучше устроили в жизни.

– То есть ты обвиняешь меня в том, что выбрав для Гуинивер и Аделаиды мужей, я обрекла их на несчастье? Следите за Вашими рассуждениями, юноша! Иначе ноги моей больше не будет в этом доме, в котором, кстати, я выросла вместе с твоим отцом!

– Я не желал Вас обидеть, тетя Маргарет, – пытаясь смягчить досаду взрослой женщины, извинился Бальтазар. – Простите меня!

– Это не так просто, когда ты при каждой встрече язвишь.

– Но Вы должны согласиться, что поливая грязью мою мать при каждом удобном случае, сами напрашиваетесь на противостояние с моей стороны.

Леди Хёрвуд отвернула голову в сторону окна и слегка кивнула. Это означало, что ее племянник может выдохнуть и со спокойной душой пригласить тетю на ужин, больше неприятных тем для разговора не будет.

Последующие дни Бальтазар пытался почаще выбираться из дома, чтобы не встречаться со Сюзанн, но, возвращаясь домой, то и дело сталкивался с ней на пороге дома, гостиной или обеденного зала. Она же по-прежнему беспечно отвечала ему улыбкой и желала хорошего дня или вечера. Ее пренебрежение его обществом вызывало еще больший интерес, ведь она не старалась по поводу и без попасться ему на глаза, как это делали Китти и Лидия.

В конце концов, он решил, что не гоже хозяину бояться слежки миссис Фокс, которая после смерти его отца по-видимому докладывает тете Маргарет, что происходит в Барроу-хаус, и нарочито небрежно справлялся у старшей горничной об успехах мисс Бёрк. Со временем Сюзанн стала стесняться похвалы хозяина и просила его выплачивать ей лишь строго оговоренное при найме жалование, дабы не разрушить дружбу с остальными слугами. Она пряталась от него на кухне и затевала уборку только тогда, когда была абсолютно уверена в его отсутствии.

В первый день осени Бальтазару все же удалось проследить ее путь до прачечной, куда она отнесла грязное постельное белье и взяла свежее.

– Сэр Барроу! – почти взвизгнула горничная, дойдя до лестницы наверх. – Что Вы делаете в подвале?

– Ищу тебя, – коротко ответил хозяин.

– Зачем? Я в чем-то провинилась?

– Нет, наоборот. Ты слишком хорошо выполняешь свои обязанности.

– Что вы имеете в виду?

– Ты слишком буквально понимаешь напутствие новым слугам, которых учат быть невидимыми для господ, но при этом отличаться усердием и прилежанием в работе.

Сюзанн робко опустила голову и с опущенными глазами попросила не подставлять ее перед миссис Фокс.

– Неужели я посмел бы подставить тебя, что бы это ни значило?

– Возможно, Вы не со зла, и для Вас это всего лишь игра, сэр Барроу. Однако неуместный флирт с прислугой Вам скоро наскучит, а мне продолжать здесь работать.

Бальтазар глубоко вздохнул и поднял лицо девушки за подбородок.

– Вы мне искренне нравитесь, Сюзанн, – произнес он спокойно. – Я не женат и не вижу в этом ничего плохого.

– Да, Вы не женаты, но это не значит, что общество закроет глаза на симпатию мужчины и женщины разных статусов и сословий. Тем более, люди посчитают, что инициативу проявляю я.

– Тогда может мне прилюдно сообщить прислуге, друзьям и соседям, что именно я являюсь инициатором наших отношений, – четко проговорил хозяин и улыбнулся.

– Наших отношений? – чуть дыша, повторила горничная.

– Да. Если твое сердце открыто любви так же, как мое, и я тебе не безразличен, то ответь мне: согласна ли ты выйти за рамки общественного порицания и стать моей женой?

С лица мисс Бёрк сошла краска, а сердце бешено заколотилось, в любую минуту готовое выпрыгнуть из груди. Бальтазар же забрал у нее простыни и покрывала и положил на одну из ступенек. Потом он слегка приобнял ее за плечи и поцеловал без напористости.

– Вы чувствуете ко мне то же, что чувствую я, милая Сюзанн? – спросил он, вглядываясь в ее глаза цвета пасмурного неба с зелеными вкраплениями на радужке.

– Сэр Барроу, я не знаю… я…

– Просто скажите «да», и я сделаю Вас счастливой, обещаю!

Девушка склонила голову на груди Бальтазара и прошептала: «Да».

Леди Маргарет Хёрвуд на церемонию бракосочетания не явилась. Более того, она отправила племяннику письмо, в котором яростно осуждала его поступок и стыдила за мягкотелость, свойственную всем мужчинам его рода. Что касается слуг сэра Барроу, то накануне его женитьбы некоторые из них примкнули к «клану Хёрвуд» и стали прислуживать новой хозяйке.

Сам же Бальтазар оставшимся слугам в категоричной форме приказал исполнять поручения его супруги и обращаться к ней не иначе, как к леди Барроу. Первое время старшая горничная Фокс довольно тяжело воспринимала бывшую подчиненную в качестве хозяйки, однако требовать расчет и увольняться не стала. Всё же с самого рождения Балто она наблюдала его развитие и взросление, а после вынужденного побега его матери также заменила ребенку наставницу наравне с гувернером Падмором.

– Разрешите к Вам обратиться, сэр Барроу, – зашла она как-то к нему в кабинет.

Владелец имения нехотя отложил газету и высокомерно взглянул на миссис Фокс.

– Желаете покинуть Барроу-хаус, как и Ваши предшественники? – спросил он надменно.

– Конечно, нет. Вы и наше поместье мне слишком дороги, чтобы покидать Вас в тяжелую минуту, – дрожащим голосом произнесла служанка.

– Хотел бы напомнить Вам, миссис Фокс, что это поместье не «наше», а моё, и никакой тяжелой минуты ни сейчас, ни до того, я не испытываю.

– Простите меня за дерзость. Я лишь хотела сказать, что очень к Вам привязана и хотела бы, чтобы Вы меня выслушали.

Усталые веки престарелой женщины нависли над некогда сияющими карими глазами.