Резеда Шайхнурова - Сапфир

© Р. Шайхнурова, 2014

© Продюсерский центр Александра Гриценко, 2014

© Интернациональный Союз писателей, 2014

Шайхнурова Резеда Рушановна родилась в 1986 году в Перми. Получила высшее юридическое образование в Пермском государственном университете.

Литературой увлеклась в 16 лет, печаталась в школьных журналах и газетах, в университете публиковала эссе «Любовь в творчестве Кнута Гамсуна» («Иностранная литература», 2009), рассказы и стихотворения.

Под впечатлением от знакомства с произведениями английских писательниц Шарлотты Бронтэ, Эмили Бронтэ, Джейн Остен и др. было написано несколько романов в аналогичном стиле – «Дочь Монастыря», «Демон», «Сапфир». Последний, по мнению редакции «Российского колокола», является интересным продолжением классической традиции любовного романа.

Бриллити читала в беседке в саду, когда отец окликнул ее к завтраку. Чтению она посвящала все свое свободное время; книги были ее отдушиной, самым страстным ее увлечением. Эта романтичная девушка обожала погружаться в мир восхитительных любовных историй. Она всегда завидовала главным героиням бесчисленных романов и мечтала когда-нибудь реализовать судьбу одной из них.

Бриллити Роуз Даймонд не знала другой жизни, кроме той, которой жила свои 17 лет, но почему-то ей с детства казалось, что она рождена для иного, что ее ждет прекрасное будущее, в котором юная англичанка станет женой благородного мужа – известного графа или лорда – и матерью умных и красивых детей – храброго мальчика и хрупкой девочки. Однако день шел за днем, неделя за неделей, а мечта так и оставалась мечтой. Но мисс Даймонд никогда не унывала, она была оптимисткой до мозга костей. Этим необходимым для жизни качеством ее наградила мать, Розмари Даймонд, в девичестве Бейли, которая, будучи незрячей всю свою сознательную молодость, все же хранила и в душе, и в сердце благодарность Богу за возможность быть любимой дочерью и женой и любящей матерью для своей малютки. А Бриллити, даже лишившись матери в 10 лет в результате несчастного случая, смогла найти в себе силы жить ради отца, перевести на него всю любовь и привязанность ребенка к родителю. И эти чувства были взаимными. Питер Даймонд безгранично любил дочь, а после смерти жены, когда Бриллити осталась единственным для него родным существом, особенно привязался к ней. С момента потери любимой мистер Даймонд стал делать все для благополучия дочери, всем нутром осознавая, что теперь его жизнь заключается в ней одной, вернее сказать, зависит от нее.

– Все читаешь?

Отец устал ждать дочь в столовой, поэтому решил лично посадить ее за обеденный стол, пока еда не остыла.

– Не могу оторваться от этой сцены, где Анна признается королю Генриху в любви, – прощебетала Бриллити, целуя отца в лоб. – Только бы он не казнил ее, если она родит ему не сына! И почему мужчины вечно хотят сыновей? Неужели сыновья любят родителей больше, чем дочери? Вот ты, папа, счастлив, что у тебя есть я?

– Безумно, дорогая! – с гордостью воскликнул Питер Даймонд. – Я не променял бы тебя и на сотню сыновей. Ты же знаешь, что дороже мне всех на свете!

– Ну-ка, докажи!

Этот приказ мисс Даймонд отдавала всякий раз, как отец пытался ее в чем-то уверить. И мистер Даймонд, желая убедить дочь, покрыл ее лицо и макушку поцелуями.

– А теперь ты мне веришь? – спросил он, заранее зная ответ.

– Верю, папочка! – выкрикнула Бриллити и бросилась отцу на шею. – Идем завтракать!

За чашкой утреннего чая с молоком мисс Даймонд вспомнила об одном странном событии, которое наблюдала накануне. Через дорогу от них стоял заброшенный замок, который соседи прозвали зловещим оттого, что когда-то давно его хозяин задушил в нем своих жену и детей и повесился сам. С тех пор к этому дому никто и никогда не подходил, а наследник лорда Кингсли так и не объявился. Великолепный когда-то сад превратился в огромный запущенный кустарник, где воцарился мрак, который, сгущаясь то здесь, то там, ниспадал наподобие вуали. Дом, где жили Даймонды, тоже был построен предками Кингсли специально для слуг, но впоследствии продавался отдельно от замка.

А несколько недель назад в этом особняке поселились какие-то люди; за короткий срок они преобразили адское поместье, расчистили от сорняков сад. Казалось, теперь он, созданный когда-то, чтобы скрывать тайны бесчеловечности, был вновь удостоен чести раскрыть всю красоту растительности и, имевший в свое время весьма подозрительную репутацию, снова стал девственно стыдливым, превратившись в храм из зелени и полусвета.

– Папа, вчера днем я проходила мимо Кингсли-Холла и, представляешь, вместо него увидела дворец, клянусь тебе! Словно камень обернулся бриллиантом, – увлеченно поведала Бриллити отцу.

– Милая, я же просил тебя обходить этот замок стороной! Не нужно тревожить души несчастных его обитателей.

Мистер Даймонд холодел при каждом упоминании об «особняке смерти».

– Но сейчас это уже не ужасный замок! Один из рабочих сказал мне, что в нем в скором времени поселится какой-то граф. Он выкупил его у двоюродной правнучки лорда Кингсли – единственной живой наследницы, которая, судя по всему, с легким сердцем передала права на особняк чужаку.

– Чужаку?

– Да. Рабочий проговорился, что дом готовят для иностранца.

– Теперь понятно, почему он купил этот страшный замок, – по неведению. Если б покупатель был англичанином, то до него еще до сделки дошла бы дурная слава имения Кингсли.

– Как чудесно, что этого не произошло! – воскликнула Бриллити, предвкушая новое знакомство.

Ее всегда огорчало, что их дом находится далеко от соседних, и пройти к кому-нибудь на бал было целой проблемой, ведь юной особе приходилось выходить за полтора часа до мероприятия, а прогулочной коляски у них не было. Теперь же появилась надежда, что вместе с графом приедет его семья.

– О, я знаю, как тебе одиноко, моя птичка! – пожалел дочь мистер Даймонд. – Совсем не с кем поговорить, кроме отца.

– Не говори так, папа! Ты мне очень нужен и дороже всех на свете.

– О, родная!

Мистер Даймонд обнял Бриллити, глаза его наполнились слезами счастья и одновременно печали. Он мысленно поблагодарил Бога за то, что хотя бы дочь скрашивает его старость, но покаялся, что проклинал всевышнего после гибели жены.