Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

– Куда мы идем? – поинтересовался Лахлан, когда вся их веселая компания вышла за ворота замка. Он шел с Ланой под руку, так что начало ему весьма понравилось.

Девушка указала на развалины башни на ближнем холме. Солнечным летним днем они смотрелись очень живописно, отдаленно напоминая Лахлану его полуразрушенный замок Акерджил.

– Туда? – переспросил он.

– Да, дети обожают там играть и лазить по башне. А вы знаете, что они все сироты?

Что-то больно кольнуло Лахлана прямо в сердце.

– Нет, не знал.

Лана шла, прижимаясь к нему плечом, и от этого прикосновения у него все замирало внутри. Она мягко похлопала его по руке:

– Вы не представляете, какое для них счастье вырваться на простор из-за стен замка, а у них в жизни так мало радостей!

– Да, – глухо проговорил Лахлан. Он тоже был сиротой и на собственной шкуре испытал все тяготы сиротства.

Достигнув плоской вершины холма, он принялся послушно расстилать покрывала и расставлять еду, разделяя с Ланой ее хлопоты, тогда как Ханна взялась развлекать детей. Она многозначительно поглядывала в сторону Лахлана, но все ее взгляды не достигали своей цели, Лахлан их не замечал. Ему было хорошо рядом с Ланой.

– Может, нам следует помочь? – все-таки заговорила в нем совесть.

– Кому? Ханне? – удивилась Лана. – Да она обожает указывать и организовывать. Если мы не станем ее слушаться, как дети, с которыми она играет, мы ей будем только мешать.

Он заметил, как один из сорванцов подхватил слетевшую с ноги Ханны туфлю и бросил ее другому с криком «лови», а тот другому. Судя по рассерженному выражению лица Ханны, такая игра пришлась ей совсем не по вкусу. Несмотря на все ее попытки остановить разыгравшихся озорников, у нее ничего не выходило.

Туфля вернулась к ней только тогда, когда Лана позвала всех есть. Дети гурьбой окружили одеяла с едой, бросив ненужную туфлю рядом. Приковыляв с туфлей на одной ноге, Ханна тяжело вздохнула и отбросила прилипшую к вспотевшему лбу прядь волос.

– Почему вы не пришли мне на помощь? – спросила она.

– Просто не хотели тебе мешать. По-моему, ты давно так не веселилась, – сострила Лана.

Ханна презрительно фыркнула.

Они втроем начали раскладывать по тарелкам еду. Для Лахлана это стало тоже своего рода приятным развлечением. Никогда ему не приходилось заниматься подобным. Положив еду на одну из тарелок, он подал ее маленькой, черноглазой и темноволосой девочке, которая смотрела на него большими грустными глазами. Она просто глядела, а у него сердце перевернулось от одного ее взгляда. Ее беспомощность и доверие к нему растрогали Лахлана, от слез у него защипало в горле.

Она была сиротой, беззащитной и слабой, она нуждалась в его поддержке и была признательна ему за нее, но то, что светилось в ее глазах, было больше и значительнее всех логических рассуждений. Она ему доверяла, она верила в его силу и способность оказать помощь. Между ними установилась удивительная связь, подлинная душевная близость, принесшая ему столько неизведанной радости, что это стало для него очень приятной неожиданностью.

Но тут, к его ужасу, черноглазая девочка приблизилась к нему вплотную и удобно, как в укрытии, расположилась между его ног.

Раньше ему не приходилось ухаживать за детьми. Герцоги не занимаются подобными вещами. Лахлан совершенно растерялся, не зная, что ему делать.

Он бросил вопросительный, кричащий о помощи взгляд на улыбавшуюся Лану. Слегка прикусив губу, очевидно сдерживая смех, она отрицательно помотала головой, как бы говоря: справляйся сам, и передала ему еще одну тарелку с едой.

Лахлан сидел, боясь пошевелиться и нарушить тем самым покой ребенка. Просить девочку отодвинуться было неловко, оставалось терпеть. У него затекли ноги и спина, но он мужественно дождался, когда она, съев все до крошки, вскочила на ноги и вместе с остальными детьми опять побежала играть. Ему даже стало обидно, что девочка его оставила. За эти несколько минут он так привык к ней, к ее теплу, к запаху ее волос, что внезапно после ее ухода ощутил пустоту.

Всю жизнь он играл роль знатного и занятого лорда, сухого и бездушного, и эта роль ему порядком надоела.

Как ему хотелось в этот миг иметь семью!

Детей.

Любящую прекрасную жену.

Увы, судьба лишила его возможности иметь все это. Ему стало горько.

– Что случилось? – вдруг он услышал вопрос, заданный Ланой.

– Ничего, – солгал Лахлан, улыбнувшись.

– А мне показалось…

– Что вам показалось?

– Да так, вы как будто не в духе.

– Еще бы, – собирая грязные тарелки в кучу, проворчала Ханна, но совсем беззлобно. – Столько забот и хлопот свалилось нам на головы! Ловко ты нас обвела вокруг пальца. Как ты только посмела назвать все это пикником, ума не приложу!

– Ну если бы я сказала правду, то никто бы из вас не согласился принять участие в моей затее, – с самым невинным видом возразила девушка. – Кроме того, разве вам не весело? Вы только посмотрите на них!

От одного лишь вида играющих и смеющихся детей на сердце сразу делалось радостно. Один из мальчиков вдруг прыгнул с высокого обломка башни вниз, его опасному примеру тут же решили последовать несколько других.

– Боже! – Ханна вскочила на ноги. – Надо их немедленно остановить, иначе они переломают себе конечности.

Ханна с явным намерением отчитать заигравшихся сорванцов устремилась наверх.

– Наконец-то мы одни, – повернувшись к Лахлану, с усмешкой произнесла Лана. – Вот почему я взяла с нами детей.

– Прости, не понял, это ты к чему?

– Ханна обожает воспитывать. Вот почему я и решила позвать детей. Они отвлекают ее внимание от нас.

– Постой. Значит, ты взяла кучу детей для того, чтобы мы смогли побыть наедине?

– Вот именно. А разве мой замысел не удался?

Лахлан оглянулся на Ханну, которая что-то говорила детям, то указывая рукой на башню, то строго размахивая перед ними указательным пальцем; она явно занималась их воспитанием.

– Ах ты плутовка! – тихо рассмеялся он.

– Кроме того, пикник доставил детям огромную радость. И еще я подумала, что для тебя было бы хорошо побыть в их обществе.

Лахлан чуть было не поперхнулся чаем.

– Хорошо? Ну ты и придумала!

– А почему бы и нет? Дети заставляют нас задуматься. Они напоминают нам о том, что в жизни по-настоящему важно, а что нет.

– М-да, и что же в жизни самое важное?

– Сам человек. Иногда мы забываем о людях, которые нас окружают. А именно они для каждого из нас важнее всего. Важнее замков, денег, важнее власти, не говоря уже о галстуках. – Лана лукаво улыбнулась.

– Но я ведь уже не надеваю галстук.

– Я заметила. Тебе очень идет шотландский наряд.

– Спасибо, очень приятно это слышать.