Хелен Диксон - Брак с незнакомцем

Тобиас позаботился о том, чтобы им хватило еды вплоть до самого Мекнеса. Он бегло говорил по-арабски, но предпочитал не привлекать к себе ненужного внимания. К их седлам были пристегнуты бурдюки из козлиной кожи с водой, поскольку источники и колодцы здесь встречались крайне редко и располагались на большом расстоянии друг от друга.

К счастью, путешествие происходило без каких бы то ни было событий, и, несмотря на то что солнце здесь было горячее, чем где-либо, жару часто смягчали внезапные порывы ветра. Они миновали несколько деревень, где жители вели нищенское существование в ветхих хижинах, построенных бог знает из чего. Если днем было очень жарко и пыльно, то ночью, когда солнце садилось за горизонт и прятало свои палящие лучи, становилось очень холодно. Ровена, как и все остальные, радовалась тому, что они взяли с собой шатры, которые обеспечивали хоть немного тепла.

Они ехали так быстро, как только это было возможно, останавливаясь на привал в середине дня, когда было жарче всего, чтобы спрятаться от солнца, поесть и дать отдых лошадям. Двух мужчин, которых Тобиас взял с собой для сопровождения, звали Генри и Сэм. Обоим было около тридцати лет, и оба отличались на редкость крепким сложением.

Из прочих моряков они выгодно выделялись еще и тем, что выполняли приказания без лишних вопросов и разговоров и любое дело выходило у них лучше, чем у остальных. Тобиас сообщил им цель миссии, а также и то, что молодая леди, за которую он намеревается предложить выкуп, – сестра мастера Роуэна. Генри и Сэм прослужили на корабле Тобиаса больше десяти лет.

Ровене стоило невероятных усилий скрывать от Генри и Сэма свою истинную природу, и она с огромной осторожностью справляла свои естественные надобности, долго выискивая место, где она была бы совершенно одна, и полагаясь на Тобиаса, который должен был отвлекать их внимание.

После трех ночевок в пути, в ту минуту, когда солнце постепенно опускалось за горизонт, окрашивая небеса в чудесные оттенки малинового и золотого, путники впервые увидели впереди очертания Мекнеса. Они молча замерли, вглядываясь в город, стоящий на реке Факран, построенный султаном Мулай Исмаилом, который по-прежнему управлял своим огромным государством с помощью страха и насилия.

Возделанные поля и фруктовые сады окружали низкие домики предместья. За ними стремилась вверх высокая белая стена, отделанная резными, напоминавшими кружева зубцами. В лучах заходящего солнца она казалась розовой и походила больше на сахарное украшение, творение искуснейшего кондитера. Это придавало пейзажу сказочный, завораживающий вид. Стена растянулась на много миль в обе стороны, так что путники не видели ни ее начала, ни конца. За ней можно было разглядеть целый лес сверкающих, точно звезды, башен и минаретов, а также позолоченные купола дворца султана. На его постройку Мулай Исмаил не пожалел ни сил, ни средств – дворец являлся неприступной крепостью, способной выдержать натиск сильнейшей армии на свете.

Ровена не могла поверить своим глазам. Она молча смотрела на этот восхитительный розовый алмаз.

– Что за человек смог построить такой дворец? – прошептала она, совершенно потрясенная.

– Император, – просто ответил Тобиас. – Строительство здесь не останавливается. Все, что вы видите, – стена, каждая колонна, каждое укрепление, – было возведено армией христианских рабов, которых держат в ужасных условиях. Очень многие не выдерживают тяжелейшего труда и гибнут. Почти каждый день султан отдает приказ построить новое здание, и силами рабов оно создается почти мгновенно – и так же мгновенно разрушается, если Мулай Исмаилу оно пришлось не по вкусу. То, на что вы смотрите, – лишь один из его дворцов, часть целого. На самом деле это огромный ансамбль, включающий в себя еще по меньшей мере пятьдесят дворцов, где держат свои дворы хитрые интриганы визири и евнухи. В нем все связано – конюшни, сады для прогулок, плодовые сады, гаремы, где живут наложницы султана… их уже несколько сотен. Точного числа не знает никто.

– Но как же дети? – спросила Ровена, ошеломленная цифрами.

– Обо всех них очень хорошо заботятся.

– А что же делают весь день женщины из гарема, если они полностью отрезаны от окружающего мира? Да еще при том, что их сотни и они собраны вместе. Я не могу представить себе худшей участи. Им не бывает скучно?

Вопрос Ровены позабавил Тобиаса. Он тихо рассмеялся:

– Я думаю, им скучно постоянно. Вы должны лучше, чем я, знать, чем занимаются женщины – прихорашиваются, наводят красоту, раскрашивают лица, сидя перед зеркалами, полагаю… часами напролет, потому что времени у них – некуда девать, а делать больше нечего.

– И некому показаться, кроме друг друга, поскольку султан, это очевидно, не может быть с ними часто – их ведь так много. – Она вздохнула и обвела город глазами. – Где же сейчас Джейн? Если дворцовый ансамбль так велик, как вы говорите, мы можем не найти ее никогда. А еще и охрана! Дворец кажется мне неуязвимым.

– Город строился с учетом возможной осады. С гигантскими амбарами, полными зерна, и собственным водохранилищем, а также огромной регулярной армией, он способен продержаться десятки лет.

К удивлению Ровены, Тобиас вдруг дернул лошадь за поводья и свернул с дороги, показывая Генри и Сэму сделать то же самое.

– Что вы делаете? – прокричала она им вслед. – Почему мы не можем въехать в город?

– Сегодня мы все равно ничего не добьемся. Поедим и переночуем вне Мекнеса. Если мы въедем туда нынче вечером, нам придется искать ночлег, а это может привлечь к нам внимание. Лучше начать поиски и расспросы завтра утром.

В этом есть разумное зерно, с неохотой признала Ровена и последовала за мужчинами. Они нашли подходящее место для лагеря, решив, что безопаснее всего будет устроиться в рощице из высоких деревьев, расположенной на некотором расстоянии от дороги.

Ровена соскочила с лошади и начала готовиться к еще одной ночи под открытым небом.

Утром следующего дня она проснулась рано в нетерпении, когда наконец они поедут в Мекнес. Однако она с удивлением обнаружила, что Генри и Сэм сидят на корточках возле своего шатра и, судя по всему, никуда не торопятся. Тобиас возился с лошадьми. Три из них щипали редкую травку, и он надевал седло на четвертую.

У Ровены появилось дурное предчувствие. Что-то во всем этом было не так, и она немедленно направилась к Тобиасу с вопросом.

– Я еду один, Ровена. Я так решил.

Она замерла, как пригвожденная, не веря своим ушам.

– Я хочу, чтобы вы остались с Сэмом и Генри. Здесь вы будете в безопасности.

– Но я не останусь тут без вас.

– Нет, останетесь, – ровно произнес Тобиас, оставив без внимания страстную мольбу, прозвучавшую в ее словах.