Энни Уэст - Самая непокорная жена

И она была не похожа на ту женщину, чей гневный и полный презрения взгляд заставил его покинуть ее комнату.

Чувство отвращения к себе снова охватило его. Правильно ли он поступил, оставив ее одну? Но в тот момент это казалось единственно разумным решением.

Она ни одним взглядом не дала понять, что ее мысли занимают события прошлой ночи. Вместо этого она небрежным и величественным жестом отмахнулась от его комплимента. В ее волосах сверкала и переливалась рубиновая диадема, а шею обвивало рубиновое ожерелье.

Хусейн окинул ее взглядом, от высокой замысловатой прически до атласных туфелек на высоких каблуках. Особенно ему понравилось ее платье – длинное, с квадратным вырезом, простое, но в то же время потрясающе женственное.

До сих пор он никогда не обращал внимания на женскую одежду. Но с Жизлан все изменилось.

Его восхищенный взгляд скользнул по ее тонкой талии и стройным бедрам. Темно-красный цвет очень шел ей.

Цвет крови.

Это было намеренным напоминанием об их незадавшейся брачной ночи. Предупреждением, что она знала, почему он женился на ней, и отказывалась сдаться. Это был намек, адресованный ему одному, ее тайный вызов.

Он испытал чувство облегчения. Значит, она, в конце концов, не сломалась, чего он так боялся.

Он посмотрел ей в глаза и застал ее врасплох.

В ее глазах отражалась печаль, а губы были плотно сжаты. И это было доказательством того, что, несмотря на вызывающий вид, Жизлан испытывала боль. И страх?

Эта мысль как клинок пронзила его.

– Жизлан, нам нужно поговорить. О вчерашней ночи…

Она широко раскрыла глаза и покачала головой:

– Нам не о чем говорить.

Не о чем? Он бросил взгляд в сторону собравшихся гостей. Они были достаточно далеко, чтобы слышать их, но все же…

– Очень хорошо. Обсудим это после церемонии.

– Боюсь, что это будет невозможно. – Она высокомерно вскинула подбородок. – Позже у меня назначено несколько встреч. Мне и так пришлось перенести их, чтобы присутствовать на этом… торжестве, – пренебрежительно закончила она.

Значит, она собиралась играть свою партию так.

Хусейн понимал, что она делает. Маскирует свои чувства под видом равнодушия. Презрение было более легким выбором для нее, чем попытка наладить с ним отношения. И кто мог винить ее в этом?

Кроме того, международная обстановка была такой зловещей, что именно это должно было в первую очередь занимать его. Он сможет загладить свою вину перед ней позже.

А пока пусть изображает высокомерную аристократку. Он вытерпит ее презрение. И она понятия не имеет о том, что ее вызов только еще больше привлекает его к ней, а не отталкивает.

– Позвольте мне сделать вам комплимент, – прошептал он. – Вы выглядите именно так, как должна выглядеть жена правителя. И этот цвет очень идет вам.

– Спасибо, милорд. Вы тоже выглядите… внушительно. – Она окинула его неторопливым взглядом, задержавшись сначала на традиционном головном уборе, потом на церемониальном кинжале и, наконец, на замшевых красных сапогах. – Церемонию будут транслировать по телевидению в прямом эфире, и вы будете настоящей звездой.

Эта женщина была неподражаема. Она стояла гордо и спокойно и улыбалась, словно у нее не было никаких проблем. Именно такая женщина была нужна ему. Которая не боялась…

Хусейн застыл при этой мысли. Он же всегда был одиночкой. И этот брак был вызван просто политической необходимостью. Так почему же ему так хочется поближе узнать свою жену, и не только в сексуальном плане?

– Вас что-то беспокоит, милорд?

А она была наблюдательна.

– Вовсе нет, – сказал он и взял ее под локоть.

Он почувствовал, как она внутренне сжалась от его прикосновения.

Он наклонился к ней:

– Вы все еще чувствуете это, миледи? Неужели вы думаете, что то, что происходит между нами, так легко разрушить?

Ее глаза расширились.

– Напротив я слишком хорошо понимаю, насколько этот брак связывает нас. До того момента, когда вы решите расторгнуть его.

– А вы уже считаете дни? – рассмеялся Хусейн.

В ответ она лишь улыбнулась, обнажив прелестные жемчужные зубки.

Она была неподражаема. Тверда и решительна. Жаль, что она не была мужчиной. У нее было больше смелости, чем у любого из присутствовавших на церемонии.

Хотя, если бы она была мужчиной, это было бы преступлением перед природой.

Накануне ему потребовалась вся сила воли, чтобы уйти от нее. Он попытался отвлечься, проведя остаток ночи с финансовыми воротилами, которые все еще праздновали его свадьбу.

Жизлан была права. Ни одного из них не волновало, что он покинул брачную постель, чтобы обсуждать политические дела. Ни одного, кроме Азима, который смотрел на него как на смертоносную змею.

Ему было приятно сознавать, что у его жены есть хотя бы один друг среди этих надутых, напыщенных болванов.

– Пойдемте. Пора.

Он взял ее под руку, и они направились по проходу в сторону трона.

Этот смех. Кто мог подумать, что он так повлияет на нее? Но память о нем даже сейчас смущала Жизлан.

Кто мог подумать, что Хусейн аль-Рашид вообще способен смеяться?

Он был огромным, бесцеремонным варваром, но как она ни противилась этому, она хотела его, как никогда в жизни не хотела ни одного мужчину. Но одна вещь осталась неизменной. Он по-прежнему был ее врагом.

Она постаралась выкинуть его из головы и сосредоточиться на предстоящих ей в этот день делах. Прошло уже восемнадцать дней с момента их расставания. Хусейн покинул столицу сразу же после церемонии, на которой был объявлен шейхом, и с тех пор не связывался с ней.

Конечно, она не ожидала, что он позвонит или напишет ей. Ей хватало ежедневных докладов Азима о том, как продвигаются дела. И когда она слышала об успехах Хусейна, она разрывалась между изумлением и чем-то сродни гордости. Он показал себя не только закаленным в боях солдатом, но и тонким дипломатом.

Он встретился с племянником эмира Халарка наедине, даже без телохранителей, и они провели многочасовые переговоры в простой палатке, разбитой на спорной территории. О чем они говорили, никто не знал, но после этого последовали встречи официальных лиц обеих стран, и постепенно стал вырабатываться план урегулирования конфликта. По слухам, эмир Халарка был тяжело болен, и вскоре его племянник должен был унаследовать трон. Пока отношения были не слишком дружескими, но появилась надежда на хрупкий мир.

То, что Хусейн смог добиться этого, поразило ее. Неужели она недооценивала его так же, как и он ее?

Сегодня он должен был вернуться, и она с трудом заставляла себя сдерживать волнение. Она попыталась выбросить из головы все мысли о нем. Он сделал свою работу, спас страну от войны. А она будет делать свою, как она делала всегда. Терпеливо и неукоснительно, пусть даже ее труды были не так заметны. Но ее работа тоже была необходима, и она гордилась своими достижениями и достижениями своих соратников.